Мы следуем за счастливой парой к выходу из церкви, к ожидающей молодоженов карете, которую предоставила им миссис Найтуинг. Бригид энергично сморкается в носовой платок.

— Вечно я плачу на свадьбах, — говорит она, громко шмыгая носом. — Но разве это не чудесно?

И мы вынуждены согласиться с ней.

Инспектору и его молодой супруге не удается сбежать от нас так вот просто. С криками «Желаем счастья!» мы осыпаем их бутонами. Молодожены просто купаются в нежных душистых цветах. Но вот уже карета уносит их по пыльной дороге прочь от церкви, а мы бежим вдогонку, бросая лепестки и наблюдая, как их уносит пьянящий ветер, обещающий лето.

Солнце обливает спину теплом. Пыль, поднятая колесами кареты, еще вьется над дорогой; кое-кто из младших девочек не прекращает погони. У меня на руках — ароматные пятна, оставленные цветами. Они напоминают, что прямо сейчас я не где-нибудь между мирами. Я твердо стою здесь, на пыльной дороге, что вьется через сад и лес, убегая на вершину холма, а потом вниз, к тракту, по которому люди отправляются туда, куда они решили поехать.

И мне не хочется покидать это место.

Глава 75

Путешествие в Америку проходит нелегко.

Дует сильный ветер. Корабль — и мой желудок — подпрыгивают на волнах, которые не в силах усмирить даже магия. Я напоминаю себе, что у силы есть предел и что некоторые обстоятельства следует принимать с максимальным достоинством, даже если это означает, что придется провести несколько дней в бесконечных страданиях, цепляясь за унитаз как за последнее средство спасения. Но море наконец успокаивается. Я уже в состоянии проглотить чашку самого потрясающего бульона с рисом, какой только мне доводилось пробовать в жизни. Над головами лениво кружат чайки, сообщая о том, что земля совсем близко. И я вместе с другими пассажирами спешу выйти на палубу, чтобы увидеть впереди проблеск будущего.

Ох, Нью-Йорк… Это самый волшебный город на свете — он наполнен энергией, которую я ощущаю даже издали. Сами здания кажутся живыми. Они совсем не такие маленькие и ухоженные, как в Мэйфайре; это скорее разбросанные как попало сооружения из кирпича и известки, и люди между ними толкутся в странном ритме — совершенно новом для меня, в который я страстно желаю влиться.

Отцы поднимают на плечи девочек в нарядных фартучках и сыновей в матросских костюмчиках, чтобы те лучше рассмотрели приближающийся город. Какая-то малышка, тонущая в огромных бантах, взволнованно показывает вперед:

— Папа! Посмотри!

Она говорит о заливе перед городом, наполненном дымом и паром; а над заливом возвышается фигура, представляющая собой невероятное зрелище. Это огромная отлитая из бронзы леди с факелом в одной руке и книгой в другой. Не какой-нибудь государственный деятель, не бог и не герой войны приветствует нас в этом новом мире. Это всего лишь обычная женщина, освещающая путь, — женщина, предлагающая нам свободу гнаться за собственными мечтами, если нам достанет на то храбрости.

Когда я вижу сны, мне снится он.

Картик приходит ко мне несколько ночей подряд, он машет мне рукой с далекого берега, терпеливо ожидая, пока я доберусь до него. Он не произносит ни слова, но его улыбка говорит все. «Как ты там? Я скучаю по тебе. Да, у меня все в порядке. Не тревожься».

Там, где он стоит, пышным цветом цветут деревья, сияя всеми возможными красками. Часть земли еще обожжена и покрыта камнями. Это затвердевшие, голые пятна, где никогда ничего не сможет вырасти. Впрочем, кто знает… Но в других местах к свету пробиваются маленькие зеленые ростки. Жирная черная почва распространяется в разные стороны. Земля исцеляется.

Картик берет какую-то палку и копает мягкую свежую землю. Он что-то затеял, но я пока не могу сказать, что именно.