У меня было совсем немного времени. Из-за запаха от заколдованных мешочков Эммы я чувствовал себя больным, и, по правде говоря, у меня не было большого опыта в преследовании - если это даже и предполагалось. Я был полностью вне своей лиги.

Я уставился на Туннель Шоколадного торта. Я не хотел есть его, но я знал, что должен был сделать что-то с ним. Что-то, чтобы заставить Эмму понять — точно так же, как Лена и серебряной пуговицей.

Чем больше я думал о том пироге, тем отчетливее я понимал, что нужно делать.

Я сделал несколько шагов к Aмме и ее пирогу, махающей вокруг защитной ложке — и засунул свою руку в Шоколадный торт настолько, насколько мог. Это не было легко — было такое чувство, что я пытался захватить горстку цемента за несколько минут до того, как затвердеет тротуар.

Но я все равно это сделал.

Я захватил большой кусок шоколадного торта, позволяя ему завалиться на сторону и соскользнуть на плиту. С тем же успехом, я мог бы откусить от него … зияющая дыра в пироге больше всего напоминала именно укус.

Гигантский призрачный укус.

"Нет." Эмма смотрела, широко раскрыв глаза, держа ложку в одной руке, а фартук в другой. "Итан Уэйт, это ты?"

Я кивнул, хотя она не могла видеть меня. Она должно быть почувствовала что-то, хотя бы потому что, она опустила ложку и опустилась в кресло напротив меня, позволяя слезам течь, как ребёнок кричит в церкви. (?)

Между слезами, я слышал это.

Всего лишь шепот, но я слышал его так же ясно, как если бы она кричала мое имя.

"Мой мальчик."

Её руки тряслись, когда она вцепилась в край старого стола. Эмма, возможно, одна из величайших провидцев из прибрежных округов. но она все ещё Смертная.

Я стал чем-то другим.

Я положил свою руку поверх её, и я мог бы поклясться, она сунула пальцы между моими. Она немного покачивалась в кресле, как делала, когда пела гимн, когда ей нравился или она просто хотела закончить особенно тяжелый кроссворд.

"Я скучаю по тебе, Итан Уэйт. Больше, чем ты думаешь. Не могу решить свою головоломку. Не могу вспомнить, как приготовить жаркое." Она вытерла рукой глаза, оставив ее на лбу, как будто у нее болит голова.

Я тоже скучаю по тебе, Эмма.

"Не отходи слишком далеко от дома, не сейчас. Ты слышишь меня? Я должна кое-о-чем тебе рассказать в эти дни."

Я не буду.

Люсиль облизала лапу и забросила ее на уши. Она спрыгнула со стола и взвыла в последний раз. Она начала выходить из кухни, останавливаясь только, чтобы оглянуться назад на меня. Я мог услышать то, что она говорила,так же ясно, как будто разговаривала со мной.

Хорошо? Пойдем. уже. Ты тратишь мое время, мальчик.

Я повернулся и обнял Эмму, обхватив своими своими длинными руками ее крошечное тело, как делал это уже много раз.

Люсиль остановилась и подняла голову, ожидая. По-этому, я сделал то, что делал всегда, когда дело касалось этой кошки. Я встал из-за стола и последовал за ней.

Разбитые бутылки.

Люсиль поцарапала дверь в комнату Аммы, и она открылась. Я проскользнул через щель в двери сразу после кошки.

Комната Аммы выглядела и лучше и хуже, чем она была в прошлый раз, когда я видел ее, в ту ночь, когда спрыгнул с водонапорной башни. Той ночью, баночки с солью, речными камнями, и грязью из кладбища — столь многие компоненты из очарования Аммы — отсутствовали на своих местах на полках, наряду с по крайней мере двумя дюжинами других бутылок. Ее "рецепты" из книги были разбросаны по всему полу, без единого очарование или куклы в поле зрения.