Всемогущий Боже на небеси, она вышла замуж за горца! И вся Америка знает, кто он такой. Все, кроме нее.

– Каллаган говорит, что можно запутаться, если называть нас обоих Лукасами, – продолжал ее сын. – Он предложил, чтобы, пока я расту, меня звали средним именем отца. Я теперь Майкл, матушка… если ты не возражаешь.

Она не хотела омрачать его радость и заставила себя улыбнуться:

– Что ж, пусть будет Майкл.

Каллаган удалился через несколько минут. Следом выбежал ее сын, чтобы всем сообщить свое новое имя. Вот только Лукас уже ушел на охоту. Ну ничего, он позже узнает, как с этой минуты должен величать сына.

Тэйлор долго не могла отойти от стола. Виктория с Хантером отвели малышек на ручей поплескаться в воде. Их не было больше часа, а когда они вернулись, Тэйлор все еще сидела за столом.

Виктория принялась готовить на ужин тушеное мясо и объявила, что еда будет готова через час. Она то и дело бросала в сторону Тэйлор взволнованные взгляды. У подруги раскраснелось лицо, и она дрожала.

– Дорогая, может быть, у тебя жар?

Тэйлор покачала головой и встала.

– Не жар, – прошептала она в ответ. – Ярость. – Надела свой передник, положила в карман револьвер и направилась к двери.

– Куда ты собралась? – крикнула ей вслед Виктория.

– Посмотрю, как там в огороде, – отвечала Тэйлор. – А потом, наверное, схожу в город. Мне надо немного побыть одной.

Ей казалось, что она говорит спокойно и рассудительно. Однако Виктории так не показалось.

– У тебя горло болит? Голос совсем сел.

Тэйлор ничего не ответила. Она закрывала за собой дверь, когда подруга спросила ее, надолго ли она уходит, ведь скоро ужин.

Тэйлор пообещала, что к тому времени вернется.

С револьвером в кармане она обошла вокруг огорода, пробормотала что-то насчет того, как кролики успели обгрызть побеги ее овощей. А про себя горько рыдала о своей несчастной, загубленной жизни.

Как только Лукас увидал ее, он понял, что с ней что-то не так. Она стояла на другом конце огорода, уставившись на него, и у нее было такое лицо, какого он прежде никогда у нее не видел. Она казалась побежденной.

Тэйлор дождалась, когда Лукас приблизится к ней футов на двадцать, и подняла руку, давая понять, чтобы он остановился.

– Все, хватит, я сдаюсь, – прокричала она. – Слышишь, Лукас? Я сдаюсь.

Он широко открыл глаза и быстро кивнул в ответ:

– Давно пора.

Его реакция только подлила масла в огонь.

– Ведь ты хотел, чтобы у меня ничего не получилось, да? И ты совсем не удивлен.

– Нет, не удивлен. Я смотрел, как ты загоняешь себя в гроб непосильной работой последние несколько недель, и вижу, до чего ты себя довела. – От тревоги за нее голос его сделался хрипловатым. – Ты похудела, и у тебя синяки под глазами. Слава Богу, ты одумалась, прежде чем доконала себя.

Ей захотелось закричать на него. И она не стала заглушать в себе этот порыв. К черту выдержку. Она приехала на границу, чтобы стать свободной, и, видит Бог, она ею будет.

– Ты хочешь сказать, мой тяжелый труд убедил тебя, что мне нельзя здесь оставаться?

– Тэйлор, ты кричишь на меня.