Изменить размер шрифта - +
«Мужчины, которые слишком красивы, имеют слишком большой выбор. А мужчины, слишком легко обольщающие женщин, как свиньи валяются в грязи, причем валяються будут весь день».

Нам приносят еду, и Шейн наблюдает за мной, я не беру ни вилку, ни нож, разрывая тонкий правой рукой нер досаи, затем окунаю его в карри с курицей и подношу к своему рту.

— Если есть руками, то лучше будет на вкус? — спрашивает он с кривой ухмылкой.

На самом деле, да, именно так и будет.

— Ты можешь помыть руки в мужском туалете.

— Нет необходимости, — говорит он, разводя пальцы перед собой. У него красивые руки, большие и мужские, с квадратными ногтями. — Я ел с пола и выжил.

Я наблюдаю, как он отрывает нежный белый досаи, макает его в карри и кладет в рот. Он задумчиво жует, потом приподнимает одну бровь, явно под впечатлением.

— Хорошо, — произносит он.

Я улыбаюсь.

— Я так и думала. Это блюдо из Мангалора.

— Ты часто сюда приходишь?

— Да, часто, насколько могу.

Он смотрит по сторонам опустевшего ресторана.

— Это место всегда такое мертвое?

— Да, каждый раз, когда я бываю здесь. Много посетителей приходят вечером. Но, честно говоря, оно мне нравится таким, своего рода vellichor.

Он потягивает пиво.

— Vellichor?!

— Место, которое обычно занято, теперь оказывается свободным. Знаешь, похоже на странную тоску, когда ты попадаешь в книжный магазин. Пыльные корешки книг, оставленные на полках, как бы кричат, ожидая новых хозяев.

Его губы расплываются в улыбке.

— И тебе это нравится?

Я пожимаю плечами.

— Это подходит мне… это мой образ мыслей.

— Ты очень странная девушка, Сноу Дилшау. Но ты мне нравишься.

Бог знает, почему, но я вспыхиваю, чуть ли не всем телом.

— Расскажи мне о себе, — просит он, прикончив первую тарелку и потянувшись за второй.

— Что ты хочешь узнать?

— Все. Начнем с того, где ты родилась.

— Я выросла в Индии. Моя мать англичанка, отец — индус.

Он крутит левой рукой, чтобы я продолжала.

— Должно быть, у тебя было удивительное детство.

Я пожимаю плечами.

— Просто другое.

— Расскажи мне, на что оно было похоже, — спрашивает он.

— Мой отец был очень успешным промышленником. Он много путешествовал, и моя мама настаивала, что ей необходимо везде его сопровождать, поэтому двух старших детей и меня оставляли на попечение многочисленных слуг. Пока мне не исполнилось почти пять лет, я думала, что моя няня Читра была моей мамой. Она готова была сделать все для меня. Я даже прокрадывалась к ней в комнату и спала в ее кровати, когда уезжали мои родители.

Он поднимает брови в немом недоумении.

— Вау, ты думала, что твоя няня была твоей мамой?

— Да, думала. Я очень сильно любила ее.

Шейн смотрит на меня с каким-то шоком и недоверием, очевидно, он вырос в очень дружной семье, в которой явно не возникало таких сомнений, кто их мать.

— Печально, — говорит он.

— Да, узнав, что красивая, надушенная блондинка с холодными глазами и белой ниткой жемчуга, которая терлась о ее шелковую блузку, была моей настоящей матерью, я очень испугалась. Конечно, я была в восторге от нее. Все были в восторге. В стране, где все население черноволосое, с темной кожей, она казалась особенной. Независимо от того, куда мы шли все обращали на нее внимание.

— Я помню, как однажды мы вдвоем ожидали, когда нас заберет водитель у магазина, а мимо проходило уличное шествие. Оно было разным — там шли школьники, учителя, солдаты... одна из групп пела и это были слепые попрошайки, поддерживающие друг друга.

Быстрый переход