Что-то разбудило его. Александр резко сел, морщась от боли, — ныла шея. Естественно, стулья ведь не предназначены для того, чтобы на них спать. Дождь перестал, и яркий утренний солнечный свет заливал комнату, заставляя его щуриться.

Александр взглянул на девушку. Она подняла свою худенькую дрожащую руку и жалобно захныкала. И вот ее рука безвольно упала, и девушка опять затихла.

И вдруг ее стало колотить. Александр заметил, что она опять раскрылась и одеяло бесформенной массой лежало сейчас в ее ногах.

— Ненормальная, — пробормотал он, не будучи все же уверенным, кому больше подходит эта характеристика — ему или ей. Александр встал, накрыл девушку одеялом и потрогал лоб. Ее все еще лихорадило. Задумавшись, он озабоченно почесал свой давно не бритый подбородок. — Может быть, стоит позвать кого-нибудь из деревни? — Но тут же отбросил эту идею. В Сан-Рафаэле не было врача. Только акушерка, и то вряд ли она пойдет с ним. А больше никто и не придет. Большинство деревенских жителей считали его странным. Многие боялись его. И, кроме того, до деревни было далеко, а ему не хотелось оставлять девушку одну.

Она зашевелилась, беспокойно замотала головой из стороны в сторону. Ее короткие золотисто-каштановые волосы спутались и были влажными от пота. Лицо ее было пепельно-серым, а кожа на ощупь напоминала пергамент. Сухие губы девушки потрескались. И хотя сейчас она безмятежно спала, выражение ее лица было далеко не спокойным. На нем отчетливо прочитывались следы страха и напряжения. Никогда еще Александр не видел столь уязвимое существо. Он пристально смотрел на спящую девушку, думая о том, что же привело эту молодую беременную женщину к его дому и свалило от усталости и слабости в его саду? Кто она такая?

Александр закрыл глаза и быстро отвернулся. Он ничего не хочет о ней знать. Не хочет волноваться о том, что случилось с ней. Он не способен ни о ком заботиться. Не может заботиться даже о себе. Но, когда Александр отнес вниз на кухню ее грязную одежду, он поймал себя на том, что внимательно разглядывает ее, пытаясь найти ключ к разгадке личности этой девушки.

Это была одежда аристократа, хорошо сшитая, из прекрасной ткани, хотя сейчас она и превратилась в лохмотья и была вся в грязи. Ни на одной вещи не было ярлыка с именем портного, но все они были превосходно сшиты в английском стиле. Мысы ботинок из черной кожи были набиты соломой. В карманах же ее он нашел пять франков, грязный льняной носовой платок и пистолет.

С его точки зрения, женщине, путешествующей одной, следовало иметь пистолет. Александр с интересом осмотрел его. Это был дорогой пистолет с перламутровой ручкой. Он был не заряжен. Александр положил его вместе с деньгами и носовым платком в ящик стола.

Затем он выстирал одежду девушки и повесил ее сушиться на солнце. Осмотрев сад, Александр так и не нашел больше ничего, что могло бы принадлежать незнакомке. Он внес в дом краски, которые оставил вчера вечером в траве, и с отвращением швырнул в угол кухни свою испорченную картину. Затем опять вышел в сад, но уже с корзиной для овощей и пряностей.

Вернувшись в кухню, Александр принялся готовить суп. Взяв пригоршню лука из корзины, он потянулся за ножом. Она беременна, но не носит обручального кольца. Возможно, это была юная служанка, которая, совершив ошибку, убежала, скрывая свой позор. И, скорее всего, она украла одежду и пистолет у своего хозяина, решив, что это защитит ее одну на пустынной дороге. Александр внезапно почувствовал острую жалость к незнакомке и опять удивился, почему она его беспокоит.

Он принялся с остервенением нарезать овощи. Его это не волнует. И, стараясь оставаться равнодушным, он принялся забрасывать картошку, лук, морковь и пряности в котел с водой.

— Она может умереть, — сказал он сам себе, добавляя в суп чеснок, — но он не может взять на себя ответственность за это.