— Хорошо бы ты онемел надолго, — заметил Пул. — Итак, Элли, если хочешь знать мое мнение, то Бен избрал этот путь… этот путь в мир иной по нескольким причинам. Ты ведь хочешь, чтобы я говорил все как есть, и я намерен…

— Да-да, — несколько смешалась Элен Гамильтон, — но только не надо…

Мартина видела, как Элен и Адам смотрят друг другу в глаза, и поймала еле заметное движение — Адам покачал головой…

— Итак, говори все как есть, — постановила Элен, глубоко вздохнув.

— Ну так вот, все мы знаем, что весь прошлый год Бен, и без того не слишком веселый человек, пребывал в депрессии. Мы знаем, что его дурные привычки подтачивали его здоровье, его личность и его актерский талант. Думаю, он и сам это отлично понимал. Он был несчастный человек, которому оставалось только с тоской вспоминать прошлое. Мы все видели, что сегодня на премьере он выкидывал такие штучки, которые актеру такого калибра просто неприличны…

Перри Персифаль встрепенулся:

— И я бы хотел добавить, что… — и тут же стушевался, пробормотав: — О мертвых ничего, кроме хорошего…

— Таким образом, мы все знали, что Бен хронически неустойчив и депрессия стала его второй натурой. Я уверен, рано или поздно он все равно сделал бы это. Но мне очень жаль Это трагедия. Бог ему судья, но Бен много страдал. Не знаю, согласитесь ли вы со мною…

— Все это очень убедительно, — усмехнулся Дорси, пристально взглянув на Элен, — если только не произошло чего-нибудь новенького, что могло стать особым мотивом…

Элен не поднимала головы.

— Думаю, Адам прав, — медленно произнесла она. — Он вдруг осознал степень своего падения и был сражен этим. И увы, в жизни он был очень одинок…

— О Господи, Господи! — Гая Гейнсфорд попробовала заломить руки, и этот жест ей, как ни странно, удался. — Я так виню себя, так виню…

Доктор Резерфорд издал громкий стон, словно у него вырывали зуб, но Гая самозабвенно вела свою роль:

— Я так его подвела! И он так переживал из-за этого! Наверное, это было последней каплей в его страданиях!

— Нет, нужно обладать терпением ангела, чтобы слушать этот бред! — не выдержал Резерфорд и было поднялся, но тут в комнату вошел Клем Смит. Он нехорошим взглядом посмотрел на Элен Гамильтон и процедил:

— Они все еще в его гримёрной. Обещают, что не задержат нас надолго.

— Вот бы хорошо! — мученически воскликнул Перри Персифаль. — Хочется надеяться, формальностей будет немного и мы сможем наконец разойтись по домам!

— Во всяком случае, они сейчас придут сюда! — отрезал Клем.

Он взял миску с супом, удалился в уголок и стал быстро есть. Все молча смотрели на него.

— Ну и о чем они тебя выспрашивали? — вдруг встрепенулся Джейко.

— О том, кто чем занимался в тот момент…

— А еще?

— Ну… Кажется, они проявили интерес к тому, как театр ремонтировался…

— И в особенности как были переделаны уборные артистов?

— Ага, — печально кивнул Клем. — Именно.

Повисла пауза, снова нарушенная Джейко.

— Нет ничего удивительного, — заявил он. — Элен уже продемонстрировала нам свою откровенность, да и Адам толкнул речь. Давайте! Пусть каждый, наконец, выскажется… Я со стороны похож на страуса, это верно, но мне бы не хотелось по страусиному прятать голову в песок.