- Ты что, Степан, белены объелся? — закричал отец Петр.

 Степан рассказал об увиденном.

 - Значит, так, мужики, — коротко распорядился Никифор, — хлеб — в сани, сколько успеете, — и дуйте за кривую балку к лесу, там схороним до времени.

 Въехав в село и наведя следствие, Коган распорядился посадить отца Петра и Степана под замок в сарай и приставить к ним часового. Прилетел на взмыленной лошади Крутов.

 - Ну, Илья Соломоныч, гуляем и отдыхаем.

 - Да ты что, товарищ Крутов, издеваешься, под Ревтрибунал захотел?! — вспылил Коган. — Сорвано задание партии: хлеба наскребли только на одни сани.

 - Да не горячись ты, Соломоныч, договорить не дал, нашелся весь хлеб, за оврагом он. Надо звонарю спасибо сказать, помог нам хлеб за нас собрать, — загоготал Крутов.

 - Кому спасибо сказать — разберемся, а сейчас вели хлеб привезти и под охрану.

 После уж примирительно спросил:

 - Как это тебе так быстро удалось?

 Крутов, довольно хмыкнув, похлопал себя по кобуре:

 - Товарищ маузер помог, кое-кому сунул его под нос — и дело в шляпе.

 Когда уже сидели за столом, Крутов, опрокинув в рот стопку самогона и похрустев бочковым огурчиком, спросил:

 - А этих попа с монашком отпустить, что ли?

 Коган как-то задумался, не торопясь и не обращаясь ни к кому, произнес:

 - Этот случай нам на руку, надо темные крестьянские массы от религиозного дурмана освобождать. Прикажите привести попа, будем разъяснительную работу проводить.

 Когда отца Петра втолкнули в избу, он перекрестился на передний угол и перевел вопросительный взгляд на Крутова, счи-тая его за главного. Коган, прищурив глаза, презрительно разглядывая отца Петра, заговорил:

 - Мы вас не молиться сюда позвали, а сообщить вам, что губком уполномочил вас, саботажников декрета Советской власти о продразверстке, расстреливать на месте без суда и следствия.

 - Господи, да разве я саботажник? Степка — он по молодости, по глупости, а так никто и не помышлял против. Мы только Божью службу правим, ни во что не вмешиваемся.

 - Ваши оправдания нам ни к чему, вы можете спасти себя только конкретным делом.

 - Готов, готов искупить вину, — обрадовался отец Петр.

 - Вот-вот, искупите. Мы соберем сход, и вы и ваш помощник пред всем народом откажетесь от веры в Бога и признаетесь людям в преднамеренном обмане, который вы совершали под нажимом царизма, а теперь, когда Советская власть дала всем свободу, вы не намерены дальше обманывать народ.

 - Да как же так, — забормотал отец Петр, — это невозможно, это немыслимо.

 - Вот идите и помыслите, через полчаса дадите ответ.

 - Иди, поп, да думай быстрей! — заорал изрядно захмелевший Крутов. — А то я тебя, контру, лично шлепну и твою попадью, и вообще всех в расход пустим.

 Отец Петр вспомнил заплаканную матушку и деток, сердце его сжалось, и он закричал:

 - Помилуйте, а их-то за что?

 - Как ваших пособников, — пронизывая колючим взглядом отца Петра, тихо проговорил Коган.

 Но именно эти тихо сказанные слова на отца Петра подействовали больше, чем крик Крутова. Он осознал до глубины души, что это не пустые обещания, и сердце его содрогнулось.

 - Я согласен, — сказал он упавшим голосом.