|
Нельзя им было нарушить никак установленный сложившимися жизненными обстоятельствами хрупкий финансовый баланс под названием «массаж–деньги–массаж». Они его и не нарушали, и терпеливо проглатывали в себя все это овощное безобразие изо дня в день. Правда, изо всех сил старались делать это красиво, то есть Василиса торжественно сервировала стол к обеду изящной посудой, оставшейся от прежней их благополучной жизни, и накрывала его крахмальной белой скатертью, и ставила тарелки на подтарельники – все как полагается, все достойно, все как раньше… А на красивых тарелках, им казалось, и овощные котлеты очень даже приличной едой смотрятся. А может, они успокаивали себя так… них установленный для них сложившимися обстоятельствами
Вечером, отужинав морковными своими котлетами, они дружненько собрались вокруг кухонного стола и, наморщив от усердия лбы, принялись за стихоплетство для Лилии Колокольчиковой – Петькиной одноклассницы, отличницы и, судя по его рассказам, самой распрекрасной девочки на всем белом свете. Будущие стихи, как предполагалось, должны были поразить Колокольчикову в самое ее девчачье сердце и заставить–таки обратить внимание на скромного своего одноклассника, Петю Барзинского, их обожаемого внука и брата. — Мне кажется, мы должны плясать все–таки от имени. Вы вслушайтесь, какое красивое у девочки имя – Лилия… — мечтательно подняв к потолку глаза, предложила свою версию стихотворения Ольга Андреевна. — Да ну… Это слишком просто – от имени. Лучше, я думаю, чего–нибудь подростково–стильное изобразить, в ритме рэпа, например, - не согласилась с ней Василиса. – Уж поражать, так поражать. Так ведь, Петька? — Не–е–е… Она рэп не любит, наверное. – Замотал головой Петька, почесав карандашом висок. — Мне кажется, она такие стихи любит, знаешь, чисто женские… — Это какие? – хором спросили Василиса с Ольгой Андреевной. — Ну… Чтоб там сравнения всякие красивые были.. — Так я и говорю – надо от имени плясать! — снова воодушевилась Ольга Андреевна. – Вот и давайте будем ее имя с чем–нибудь красивым сравнивать. Например, вот так… Закатив глаза к потолку и немного помолчав, она проговорила тихо и торжественно: — Твое имя – как первый пушистый снежок… Василиса, подскочив от нетерпения на стуле, тут же подхватила: — Твое имя – как ток, электрический ток… А дальше не пошло. Они сидели, уставившись друг на друга, молчали. В тишине, в этой творчески–напряженной долгой паузе с наморщенными лбами, с крутящимися нервно в руках карандашами возник вдруг из дверного проема твердый и насмешливый мужской голос, заставивший их всех одновременно вздрогнуть и дружно повернуть к нему головы: — Твое имя – как прерий душистых цветок? Жилец Саша стоял в дверях, улыбался им весело и скромно, словно извиняясь за свое такое нахальное вторжение в начавшийся творческий процесс. Перед собой на весу он держал прозрачный пакет–маечку с продуктами – поужинать человек решил, что тут такого… — Как вы сказали? – хлопнул в него растерянно ресницами Петька. — Цветок прерий? — Ну да… — Ой, не могу! Бабушка, ты слышала? Колокольчикова — цветок прерий! Петька вдруг смачно покатился со смеху, потянув за собой и Василису с Ольгой Андреевной. |
