|
Он посмотрел в одну, в другую сторону, точно ища достаточно грозное орудие, чтоб одним ударом уничтожить дерзкого; потом, верно вспомнив, что ему еще понадобятся советы траппера, он, чуть не задохнувшись, принудил себя спрятать злобу. – Старик, – сказал он, – я думаю, что лезть не в свои дела – это занятие для баб в городах и поселениях, а мужчине, привыкшему жить там, где места хватает на каждого, не пристало вынюхивать тайны соседей. Какому стряпчему или шерифу ты собираешься продать свои новости? – Я не обращаюсь к судьям, кроме одного, и только по собственным своим делам, – отвечал старик без тени страха и выразительно поднял руку к небу: – К судье судей. Мои донесения ему не нужны, и мало вам пользы что нибудь таить от него – даже в этой пустыне. Гнев его неотесанных слушателей улегся при этих простых, искренних словах. Ишмаэл стоял задумчивый и мрачный, а его помощник невольно глянул украдкой на ясное небо над головой, широкое синее небо, как будто и впрямь ожидая разглядеть в его куполе всевидящий божий глаз. Скваттер, однако, быстро отбросил свои колебания. Все же спокойная речь старика, его твердая. сдержанная манера защитили его от новых нападок, если не от худшего. – Хотел бы ты показать себя добрым другом и товарищем, – начал Ишмаэл, и голос его был достаточно суров, хотя уже и не звучал угрозой, – ты помог бы толкать один из тех возов, а не болтался здесь, где не нуждаются в непрошеных помощниках! – Малые остатки моей силы, – возразил старик, – я могу приложить и к этому возу не хуже, чем к другому. – Мы что, по твоему, мальчишки? – злобно рассмеялся Ишмаэл и без особого усилия рванул небольшую повозку, которая покатилась по траве, казалось, с той же легкостью, как раньше, когда ее тащили лошади. Траппер стоял, провожая глазами удаляющуюся повозку, и все удивлялся, что же в ней скрыто, пока и она не достигла гребня подъема и не исчезла в свой черед за холмом. Тогда он отвел глаза и оглядел опустевшее место стоянки. Что вокруг не видно было ни души, едва ли бы смутило человека, издавна свыкшегося с одиночеством, если бы покинутый лагерь всем своим видом не говорил так живо о своих недавних постояльцах – и об оставленном ими опустошении, как тут же отметил старик. Качая головой, он поднял взгляд к голубому просвету над головой, где вчера еще шумели ветвями деревья, те, что сейчас, лишенные зелени, лежали у него в ногах, – ненужные, брошенные бревна. – Да, – прошептал он, – я мог бы знать заранее! Я и раньше часто видел то же самое. И все таки я сам привел их сюда, а теперь указал им единственное прибежище по соседству на много миль вокруг. Вот он, человек, – гордец и разрушитель, беспокойный грешник… Он приручает полевого зверя, чтоб утолить свои суетные желания, и, отняв у ж Бесплатный ознакомительный фрагмент закончился, если хотите читать дальше, купите полную версию
|
