— Ему? — спросил Тхарл. — Почему «ему»?

— Понятно, что ты имеешь в виду, — кивнул Спартак. — Если в каждом храме Бельзуека находится живое существо, почему бы не использовать множественное число? Вот это обстоятельство явилось последним звеном в цепи доказательств. Теперь я с полной уверенностью могу утверждать, что он болен.

Среди множества достижений, которые имела империя за свою тысячелетнюю историю, одним из самых удивительных можно считать разработку виртуозных технологий клонирования — то есть выращивания организма из какой-либо части родительской особи. Для этого нужна была по крайней мере одна клетка. Таким образом, поселившись на какой-нибудь планете, один-единственный человек имел возможность заселить ее массой своих отпрысков. Я не сомневаюсь, что и Бельзуек не только владеет этой технологией, но и значительно расширил ее возможности. Он мог бы воспользоваться ею, чтобы увеличить количество представителей своей расы. Однако не захотел! Он испугался возможных соперников. То существо, которое живет в храме в Пенуире, — это он сам! Не потомок, не отпрыск, не какое-то иное, пусть даже родственное существо, а он сам!.. Десять тысяч лет назад, когда мы еще не вышли в межзвездное пространство, галактика была свободна. Она лежала перед ним как поле, готовое к пахоте. Был ли он один в ту пору или их было много, не знаю, однако то, что раскол или изгнание и уход всех его соплеменников произошел именно в этот период, не вызывает сомнения. Бельзуек долго размышлял, как ему поступить, пока не пришел к выводу, что если он сможет размножиться методом клонирования, но при этом остаться самим собой, то задача овладения галактикой может быть решена. Мне кажется, он каким-то образом подсчитал, что способен оставаться самим собой, имея под своей властью еще одну планету, кроме Бринзы. Я же говорю, он совсем свихнулся.

— Понимаю! — воскликнула Джюнора. — Вот почему у меня создалось впечатление, что он был всегда и везде. Бесконечен и вездесущ во времени и в пространстве.

— Конечно. Именно это он и внушает верующим в него козявкам. Он и сам искренне верит в это. В этом его убеждает огромное количество его собственных «я», с которыми он телепатически связывается. Вот когда задумаешься о разумности имперской политики высылки мутантов. Подобные меры наложили негласный запрет на развитие этой области науки, хотя нам уже давным-давно известно, что прием и передача мыслей — это, по существу, один и тот же механизм.

Джюнора удивленно заморгала, Спартак мысленно привел ей доказательства, и она удовлетворенно кивнула. Но Тхарл ничего не понял.

— Но как же ему удается связываться с нами? — спросил он. — Как же он овладевает сознаниями людей, не способных к телепатии?

— Для этого и нужны жертвоприношения. Вы считаете, что он поедает их? — с нескрываемым отвращением сказал Спартак. — Глупости! Он использует их в качестве биологических преобразователей его способа мышления в наш привычный. И конечно, в качестве усилителей. Пока они не взрываются. Таким образом, все, кто присутствует на службе в этот момент, становятся немножечко бельзуеками. Ему кажется, что с помощью подобной методы он сможет увязать весь мир в единое целое, называемое Бельзуеком. В конце концов слово «вселенная» будет заменено на «бельзуек». Каково?

Тхарл промолчал, отвернулся, потом тихо спросил:

— Выходит, вам хватило дня, чтобы понять, в чем дело?

— Мне?.. — удивился Спартак.

Он взглянул на Джюнору — та хихикнула.

— Это все ты?! — воскликнул он.

— Не совсем, — откликнулась девушка.