– Вот видишь: у нас с тобой все может быть. И во веки веков.

Теперь я сижу в тюрьме за убийство. С учетом медлительности нашего правосудия процесс состоится не раньше чем через год. Я собираюсь признать себя виновным, и пусть делают со мной что хотят. Мне все равно.

У меня полно времени, чтобы писать и перечитывать написанное. И конечно, думать об Этель. Я не мучаюсь совестью и не жалею, что убил ее.

Мне и здесь повезло: меня признали настолько опасным для общества, что поместили в отдельную камеру.

Именно в застенке Жюльен познал всю полноту любви к госпоже де Реналь, а Фабрицио в узилище наконец соединился с Клелией. Стендаль был прав: если в камере нет докучливых соседей, тюрьма – место эротическое.

Здесь мое уродство перестало быть проблемой: никто меня не видит, и я не вижу себя ни в чьих глазах. Наконец-то я остался наедине с моей любимой. Я стал ей необходим: теперь она действительно ничто без меня. Кто, кроме меня, вернет ее в мир живых силой памяти? Кто, кроме меня, подарит ей жизнь, которую она так любила? Если бы Орфей был убийцей Эвридики, ему бы, наверно, удалось вывести ее из ада.

В любви нет ничего невозможного.