Анна стояла перед Якушевым навытяжку. Он вызвал ее к себе официальным тоном. Был при параде и с новыми генеральскими погонами. Когда она вошла, нарочито хмурился и все говорил о каких-то посторонних вещах. То вопрос о плане по раскрываемости задаст. То по отчетам. Вдруг про Ольховцева заговорил. Потянет он или нет должность начальника отдела.

– Иван Ильич, а я? Что со мной? Меня куда? Увольняете?

– Я бы с радостью, Смирнова, тебя уволил. И забрал с собой на пенсию. В загородный дом. Но ты… Ты разве поедешь? У тебя Гена! К слову, как он?

– Нормально. Справляется, – вздохнула Анна. – Случай со мной серьезно подкосил ему здоровье. Он на больничном. С последующим увольнением. Решил попробовать себя в частном сыске. Я не против.

– Поэтому я про Ольховцева и разговор завел. Н-да… – Якушев потрогал свои погоны, улыбнулся. – А ты иди вот, место осваивай. Обживай, так сказать, н-да…

Он ушел в дальний угол, достал бутылку коньяка и две старомодные рюмки.

– Надо пригубить, Ань. По всяким разным случаям. И отказываться не смей.

Он подвел ее к своему креслу, усадил. Сам сел за стол для переговоров. Налил коньяка, подал ей рюмку.

– Приказ о твоем назначении уже подписан. С сегодняшнего числа ты – начальник отдела полиции этого замечательного района. Это первый повод…

Он сделал глоток, она пригубила.

– Ты осталась жива и здорова. Это второй повод.

Он сделал более глубокий глоток, она тоже.

– А третий повод: ты поймала маньяка-убийцу! Это, я скажу тебе… Н-да… Сколько же в тебе сил, Анюта! Как же смогла?

– Я сконцентрировалась, к тому же его жуткие истории, рассказанные таким будничным тоном, меня отрезвляли, делали сильной. Когда он потянулся к шприцу, я ударила его в то самое мужское место. Но он успел мне вколоть эту дрянь. Я выбежала из подвала, заперла дверь на засов, а ноги уже не слушались. Доковыляла до улицы и отключилась. Там меня парочка пенсионеров и срисовала. Но! – она задиристо задрала подбородок. – Факт его задержания уже случился. Он не выбрался бы из подвала никак. Я бы очнулась рано или поздно и вызвала всех вас.

– Деловая! – глянул на нее с укоризной Якушев. – Пока ты в клумбе отсыпалась, мы бы тут всем скопом в дурку загремели бы! Все были на таких нервах… Пьем!

На этот раз рюмки опустели.

– И этот гаденыш еще пытался выкрутиться, представляешь! Я сам лично его допрашивал. Ох он вертелся! Бормотал что-то про неразделенную любовь к тебе. И что не знает ни о каких убийствах и так далее. Пришлось ему кино показать, доброй памяти Ольховцеву! Тут поганец принялся плакать. Обвинять во всем детскую травму: на его глазах сестра погибла и все такое. Да… Если бы не кино, мы бы с ним повозились. И я бы еще долго не получил погоны. А ты – это место.

– Он выбрал подвал, потому что считал это место уединенным.