– Мы окружим их, схватим и используем, чтобы вывести нас на тех, кто остался.

– Не уничтожим?

– Если мы уничтожим, то можем оставить большую угрозу невредимой.

Кестрос покачал головой. – Это не война для…

– Это война, которую мы ведём, – холодно сказал Архам. – Выполняй приказы, сержант. Приведи отделения в боевую готовность и предоставь планы атаки, как только выберешь место для засады.

Кестрос почувствовал, как кровь отхлынула от лица.

– Как прикажите, – сказал он.

– Господин? – спросил сервитор-оружейник. Архам стиснул зубы. Сервитор наклонил лицо в железной маске, пальцы-кронциркули установили заднюю пластину брони на место. Соединение бионики и заживающей плоти спины послало новый импульс боли в нервы. Он не пошевелился и не отвёл взгляд. Группа сервиторов ждала, замерев на середине движения, всё ещё сжимая части доспехов и оружие. Он почувствовал, как боль соединения стала меньше.

– Продолжайте, – произнёс он.

– Слушаемся, – ответили сервиторы и начали присоединять части доспехов к его рукам и ногам. Боль вспыхнула снова, и он позволил ей раствориться в холоде мыслей.

– Повелитель, – раздался голос из-за света фонарей полукруга сервиторов.

– Подойдите, сержант, – сказал он. Кестрос приблизился и отдал честь.

– Отделения готовы, достопочтимый магистр. – Сержант держал голову опущенной, но его тело оставалось напряжённым, а лицо превратилось в плохо подогнанную маску.

– Хорошо, – ответил Архам, и собрался отпустить Кестроса, но слова замерли на языке. Впервые за долгие годы службы он чувствовал себя усталым: усталым и изнурённым. Он вздохнул, и Кестрос посмотрел на него, молодой воин нахмурился.

– Достопочтимый магистр… – тщательно подбирая слова начал Архам. – Ты знал, что меня называли магистром, когда я был всего лишь капитаном? Не из-за воинов, которыми я командовал, и не из-за войн, которые я вёл, а из-за того, что я строил. Камень и сталь, крепости и города. Я возвёл их сотни. В первую очередь я был магистром-строителем, чем кем-то ещё.

– Разве вы всё ещё не являетесь им?

Архам молчал. Пока вопрос висел в воздухе, закрепили последнюю пластину брони. Он помогал своему повелителю укреплять Терру и строить орбитальные защиты вокруг Сатурна и Плутона. Но это не было актом творения – там не было ни красоты, ни правды, ни надежды. Только необходимость.

– Нет. Больше нет, – наконец сказал он.

Маска контроля на лице Кестроса не исчезла, но за ней вспыхнул гнев и превратился во что-то ещё, отозвавшееся эхом в глазах, когда он посмотрел на Архама. – Но сможете снова стать им. Когда закончится война.

– Что нам останется строить? Что нам придётся строить в новой эпохе?

– Что вы тогда станете делать?

– Всё меняется, – сказал Архам. – Люди меняются. Это – суд времени. Из всех вещей, только ему мы не можем бросить вызов.

– Вы говорите так, словно когда-то было по-другому.

Сервиторы отступили, кабели выскользнули из разъёмов энергии. Архам на секунду почувствовал вес брони на руках и ногах, а затем оптические волокна сцепились с нервами, и сила доспехов и тела стала единой. Он шагнул вперёд и на мгновение усталость внутри поблекла.

– Всё когда-то было по-другому, – ответил он.

Они все посмотрели на Фокрона, когда Сорк закончил говорить. Охотник за головами прайм не отводил взгляда от капитана-мародёра. Мизмандра почувствовала, как тишина пробежала по помещению и начала углубляться.