Альфарий молча смотрел на Силония.

– Зачем ты здесь? – наконец произнёс примарх и улыбнулся, хотя взгляд остался серьёзным. – Ты здесь, потому что у нас есть для тебя долг, вполне определённый долг. Мы готовились к этой войне ещё до её начала. Мы перемещались внутри кругов конфликта, разбрасывая семена и формируя неизбежную победу. – Он остановился. – Но теперь всё изменилось. Мы – мастера сеять растерянность, но приближается переломный момент. – Альфарий ненадолго замолчал и протянул руку, чтобы положить осколок клинка на освещённый постамент к остальным частям сломанного копья.

– Грядут последние этапы войны, – продолжил он. – Вся пролитая кровь, все выигранные и проигранные сражения ради достижения преимущества скоро станут прошлым. Гор собирается идти на Терру. Приближается день, который так долго ждали. – Силоний моргнул, не уверенный, что его потрясло больше, использование с семейной непринуждённостью имени магистра войны или откровение, что заключительный гамбит всей кампании столь близок. – Дорога была длинной, но Гор идёт, и его не остановят. Такая возможность давно миновала.

– Что это означает для Легиона, повелитель?

– Это означает, что у нас есть выбор. Мы можем или остаться в стороне или действовать.

Силоний нахмурился. – Я чувствую, что возможность выбора также давно миновала.

Альфарий долго смотрел на него, а затем кивнул.

– Мы уже начали. Владения Терры уже в огне и тьма растёт вокруг Рогала в крепости. Он заметит, я уверен, но будет думать о грандиозных атаках, миллионах, которые придут со звёзд и разобьются о стены. – Альфарий снова улыбнулся, и холодная неподвижность опять мелькнула в его глазах. – Он на всё смотрит слишком прямолинейно и на него слишком давит долг, он слишком могуч, но не понимает природы силы – вот, что всегда являлось его слабыми местами. Он может противостоять любой орде, которую бросят на него, сражаться и победить даже когда утонет в крови. Но есть и другие пути, и другое оружие. – Альфарий замолчал, взгляд примарха вернулся к разобранному копью. – В его защитах есть недостатки, и он даже не видит какие.

– Мы идём на Терру, – произнёс Силоний. Это было утверждение, а не вопрос, и слова сорвались с губ с категоричной уверенностью.

Альфарий покачал головой:

– Мы уже на Терре. Мы в Солнечной системе. Мы всегда были там. Но есть больше, намного больше. Мы раним Дорна и его почитаемых сыновей. Мы унизим их и выбьем уверенность из-под ног.

– А затем, повелитель? Что тогда?

– Я предложу брату выбор, – ответил Альфарий и отвернулся.

– И какую победу мы ищем?

Альфарий резко посмотрел на него. – Мы уже победили, Силоний. Мы победили несколько лет назад. Остался только вопрос формы этой победы.

После этих слов наступила тишина. Наконец Силоний заговорил:

– И моя роль в этом, повелитель?

– Кто-то должен быть там, – сказал Альфарий. – Кто-то должен отправиться на Терру и начать всё это. И увидеть, как всё закончится.

– Он должен сейчас очнуться.

Инкарн услышал голос из-за серого тумана. Всё было тёплым, мягким и онемевшим. Он попытался протянуть разум, но вздрогнул, когда острый шип боли пронзил туман, как разветвлявшаяся чёрная молния.

– О, нет, нет, нет… – произнёс голос. – Вот это вам совсем ненужно делать. Ну, если вы только не хотите, чтобы ваш череп раскололся от боли. Откройте глаза, если можете.