Вспугнув предутреннюю тишину, заревели моторы танков, залязгали гусеницы. Танки роты Короткова, порвав предрассветный туман, выкатились на берег Серета. Взвод Старикова, три Т-34, занял позицию на крутом берегу, а левее три Т-40 взвода Тимофеева с разгону плюхнулись в воду. Второй взвод, еще три Т-34, и Коротков при нем, рассредоточившись, остались чуть в глубине, под прикрытием небольшого пригорка.

«Утята» забулькали винтами, неспешно поплыли к противоположному берегу. Игорь с тревогой смотрел, как сносит их неспешное течение мимо песчаной отмели, прямо к невысокому обрыву, поросшему ивняком. Тимоша, как и командиры других танков, сидевший на крыше башни, что-то скомандовал, перекрикивая шум движка. У берега они повернули и медленно выплыли против течения к косе. Один из танков чуть побуксовал, понятно, что выталкивающая сила воды уменьшила и вес «утенка», и его сцепление с грунтом, но все три выехали на берег. Тимофеев помахал рукой, и они скрылись за зарослями ивняка.

Негромко, на холостых оборотах, бурчали дизеля танков. Но этот рокот был перекрыт внезапно возникшим на востоке гулом.

Гулом, от которого, кажется, даже земля начала мелко вибрировать. На небольшой высоте над лесом показались десятки, сотни самолетов. К танку Старикова подбежал Коротков. С неестественно расширенными глазами, с непривычным для него возбуждением он, показывая Игорю на самолеты, прокричал, перекрывая шум:

– Смотри! Силища-то какая! Конец всем там! Я представляю, что сейчас там начнется!

Со свистом над головами танкистов пролетали эскадрильи только что поступивших в войска, и потому пока непривычных взгляду Ил-2 и «Сушки», под крыльями которых рядами висели реактивные снаряды. Чуть выше шли пикировщики Пе-2, а над ними – дальние бомбардировщики, тоже привлеченные к первому удару.

Позже по этому же маршруту пронеслись краснозвездные истребители, сначала «Чайки», за ними «ишачки», потом самые новые и быстрые «Яки».

В шлемофоне щелкнуло, и раздался голос Третьякова:

– Гиацинт, я Акация! Прием!

– Акация, я Гиацинт, прием, – ответил Коротков.

– Коротков, Тимофеев взял мост, всем к мосту, это Акация, прием!

– Акация, понял, выдвигаемся. Потери есть? Я Гиацинт, прием.

– Потерь нет, Тимофеев молодец, сделал лучше, чем мы на него рассчитывали, прием.

Да, хихикнул про себя Игорь, слушая эти переговоры. Во-первых, похоже, игры с радиомолчанием закончились, а во-вторых, прилипнет теперь к Короткову прозвище «Геноцид», как пить дать, прилипнет.

Ну вот, слава Богу, началось. «Тридцатьчетверки», лязгая траками и выбрасывая выхлопы, переваливали через пограничный мост. Дорога сразу после моста поворачивала на юг, но танки, рассыпаясь на колонны, следовали не только по ней, а, подчиняясь заранее продуманному плану, веером уходили в направлениях, только им одним известных.

Мост охранялся взводом легких танков Т-40. Командир взвода, лейтенант Тимофеев, сейчас, наверное, пробивает дырку под новый «кубарь» да мечтает, как будет смотреться знак «Гвардия» на башнях его танков и на гимнастерках его танкистов. А танкисты на «утятах» славно поработали. Взвод одним броском преодолел водную преграду и двинулся по берегу к мосту. Две машины выкатились на территорию румынской пограничной заставы и навели крупнокалиберные пулеметы на окна казармы. Очередь поверх крыши, и пограничники, в подштанниках, с поднятыми руками, построились во дворе заставы. Сам Тимофеев на своем танке подлетел к мосту, на котором, помимо часового, был установлен пулемет.