Наверное, как-то так должны выглядеть призраки прошлого. В черном и со снегом на ногах. Тень отца Гамлета, ведьмы Макбета, дух Акакия Акакиевича в поисках шинели…

На пороге стоял Дракон.

Глава II

ЖРЕЦЫ ХРАМА ВАМПИРОВ

Когда перед тобой встает прошлое, пускай и не столь отдаленное, оно рождает всего одно желание — спрятать голову под подушку, шепча про себя, что это сон, плохой сон. Перевернешься на другой бок, и вот тебе уже снится что-то приятное: все хорошо, сияет солнце, цветут елки.

Я моргнула раз, другой. Видение не пропадало. Не испарилось сизым дымком, не поменяло обличья. Тогда я потянула руку, чтобы ущипнуть себя. Ухватила кожу на руке. Больно. Но ничего не изменилось. Значит, все на самом деле.

Маринка с ловкостью ящерки вскарабкалась Дракону на руки, откинула с его головы капюшон.

Он оставался поклонником черного цвета. Черная шапочка, виден ворот черного свитера. Но что-то ушло. Точно, татуировка пропала. Стильная такая, рисунок дракона на левой щеке, плавно переходящий на шею. Давно, когда жизнь была другой, я маленькой и глупой, а в природе еще держалась осень, Дракон являлся главарем готской тусовки моего города. И вот захотелось ему однажды могущества, чтобы не только поклоняться силам тьмы, но и самому стать такой силой. Стать вампиром. Не получилось. А получилось у него за маниакальное желание убить Макса загреметь в психушку.

— Тебя уже выпустили из дурдома? — пробормотала я, немного переврав знаменитую фразу из фильма про Шурика.

— Там долго не задерживаются, — хрипло, с мороза, ответил мне Дракон. — Привет, кнопка! — Это уже Маринке, цепко держащейся за его шею.

Семейная идиллия, сцена первая. Отец пришел с охоты и принес мамонта. Нет, дракона. Отец? А чего он ее «кнопкой» величает? Они знакомы?

В нормальной жизни его звали Дима Сторожев. Круглолиц и улыбчив, невысок и в меру упитан. Вот только длинных черных волос у него теперь не было. Свою красу и гордость — хвост, всегда чинно лежавший между лопаток, — ему пришлось где-то оставить. Как и цвет. За время, что мы не виделись, краска сошла, и Дима вновь стал темно-русым. На высоком лбу обозначились залысины, над бровями, повторяя их форму, пролегли первые морщины. Но карие глаза смотрели, как всегда, нагло и вызывающе, пухлые губы, а от улыбки на щеках обозначались ямочки.

Раздражение медленной каракатицей проползло от живота к груди. Держите меня семеро! Сейчас порву его на части!

Я вцепилась в край стола, чтобы сразу не метнуть в Дракона что-нибудь тяжелое. Например, зеркало. Разобьется — нехорошая примета обеспечена. Нежданному гостю долго не усидеть в нашем маленьком домике. Семеро козлят изгонят волка, и победит добро!

— Привет, Макс! — Дракон старательно обстукивал свои луноходы.

— Здравствуй, — отозвался любимый. Он даже не думает возмутиться?

— Не старайся быть вежливым. — Мне хотелось говорить спокойно, но получался полушепот-полухрип. — Сейчас он обратно пойдет.

— Зачем? — В простодушном лице Дракона светилось изумление.

— За хлебом в магазин, — зашипела я, уподобляясь еще одному представителю из семейства хладнокровных.

— А я все привез! — Сторожев кивнул в сторону входной двери, где стояла черная спортивная сумка.

Не Дед Мороз, конечно, но звучит интригующе.

— Да проходи ты скорей! — верещала Маринка, не замечая, что сама же мешает гостю раздеться.

От такого напора я начала сдаваться. И даже не от наглости визита, а от его невозможности. Сюда, в заброшенную, занесенную снегом избушку, прошитую всеми ветрами, где поблизости мало что волки не бегают, мог приехать кто угодно — старый приятель Пашка Колосов, моя милая сумасшедшая подруга Лерка Маркелова и даже любительница инфернальщины и гламурная красотка Стешка Малинина.