Испугали состязания на Арене по стрельбе из лука и боевым искусствам. А не менее опасные гонки на ящерах, на Беговом Круге, почему-то вызвали только азарт болельщика, подогреваемый ставкой на тотализаторе.

Она категорически отказалась, даже в сопровождении Еваниэли, посещать женские собрания, где эльфийки любят посплетничать, обсудить все на свете, и всему дать свою оценку. Эли посчитала такое времяпрепровождение бессмысленным. Ну, возможно, это было влияние и самой Еваниэли, которая считает эти собрания даже вредными.

Надо сказать, что в последние годы все меньше эльфиек участвуют в этих собраниях. Если раньше женщины активно обсуждали все, что происходит в городе, в том числе малозначимые события, и стремились влиять на общественное мнение, успешно направляя активность мужчин в ту или иную сторону, то в настоящее время, эту роль выполняет «Вестник». А многие эльфийки теперь заняты другим. Они, зачастую, стали стремиться к личной независимости: учиться, развивать свой Дар, приносить материальную пользу, и тем самым самостоятельно зарабатывая деньги обеспечивать свои потребности.

Мужчины относятся к этому по-разному. Большинство не довольны, когда не все внимание женщины принадлежит ему, когда она сама в состоянии решить многие проблемы. Это не дает мужчине накрепко привязывать ее к себе или самоутверждаться за ее счет. Но некоторые мужчины, наоборот, ценят в женщине не только ее женское начало, но и ее знания, умения, опыт, достижения, нередко обращаясь к ней за дельным советом. В общем, кто-то предпочитает защищать, оберегать и присваивать, а кто-то уважать, дружить и гордиться.

Мой внутренний конфликт заключается в том, что душой я принадлежу к первой категории, а умом — ко второй. Но, зная Эли и понимая, что она зачахнет без дела, я все время борюсь со своим желанием запереть, спрятать, не отпускать.

Настало время сводить Эли на концерт Ивануэли. Это ответственный момент даже для многих эльфиек. Они посещают эти концерты, собирающие огромное количество народа, чтобы не только насладиться музыкой и песнями, но и себя показать, и на других посмотреть, потом долго обсуждая увиденное.

В один из выходных дней, наступивший как обычно в конце декады, в ожидании, когда Эли нарядится и будет готова к выходу на концерт, я разлегся на полу в комнате отдыха. Уложив Ариэль животом себе на грудь, поглаживая ее по спинке, я пытался с ней разговаривать. Она смотрела на меня умными глазками, и, пуская слюнявые пузыри, что-то агукала мне в ответ, время от времени роняя свою тяжелую головку и стукаясь об меня лбом. Еваниэль и Эдмунизэль что-то тихо обсуждали на кухне и видимо готовили ужин, судя по позвякивающей посуде.

Эта мирная, домашняя, непривычная мне обстановка, заставила почувствовать себя удивительно умиротворенным и счастливым, вызывая на лице глупую улыбку. Интересно, это счастье домашнего уюта и присутствия рядом любимых, результат возрастных изменений во мне, или же результат появление рядом со мной, так подходящей мне во всех смыслах, женщины и своего ребенка?

Я вдруг отчетливо понял, что моя страсть к перемене мест, путешествиям в поисках новых впечатлений, как-то потеряла свою остроту, сменившись желанием больше времени проводить рядом с моими любимыми, бесценными, нежными девочками. Впустить в сердце покой, быть нужным Эли, видеть как растет мой ребенок, это, неожиданно, стало очень важным.

Когда, наконец, передо мной появилась Эли, я, глядя на нее, чуть не задохнулся от восторга. На ней были надеты обтягивающие стройные ноги штаны, коричневого цвета с бежевой отделкой, и приталенная туника, подчеркивающие все изгибы ее женственной фигуры. Она завораживала своей грацией, плавными линиями тела, совершенной формой груди, тонкой талией, округлыми бедрами. Довольно высокий каблук туфель, зрительно удлинял ее ноги и прибавлял рост. Несмотря на сдержанный, приглушенный цвет одежды, насыщенные цвета и оттенки сияющих волос, глаз, губ, кожи делали ее похожей на яркую бабочку.