Макензи было вполне достаточно этой уверенности. Если был хотя бы крошечный шанс утверждать, что минимум одной из последних двух жертв помогли уйти из жизни, Макензи должна была докопаться до истины прежде, чем возвращаться в Вашингтон.

Она допила кофе, поблагодарила доктора Хаггерти за помощь и вышла на улицу. Направляясь к машине, она посмотрела на лес, окружающий Кингсвилл почти со всех сторон. Она посмотрела на запад, где среди нескольких просёлочных и одной гравийной дороги, говорящих о том, что путник приближается к какому-то концу, прятался Миллер Мун Бридж.

Вспоминая залитые кровью камни у основания моста, от сравнения по спине побежали мурашки.

Она попыталась забыть пугающую мысль, завела машину и достала мобильный. Если ей нужны были определённые ответы, то нужно было рассматривать это дело, как дело об убийстве. А если так, то начать нужно с беседы с родственниками последних жертв.

Получив разрешение, Макензи поехала в дом Пэм и Винсента Скиннеров. Макграт сообщил ей, что до свадьбы Пэм Скиннер звали Пэм Уилмот; она была специалистом по ТКП и работала из дома на агентство по защите окружающей среды. Что касается Винсента Скиннера, то он оказался владельцем магазина шин и тракторных автозапчастей, в котором Кенни работал с пятнадцати лет.

Когда Макензи постучала в дверь, никто из родителей к ней не вышел. Вместо этого на пороге возник пастор пресвитерианской церкви Кингсвилла. Когда Макензи представилась и предъявила удостоверение, он впустил её в дом и попросил подождать в прихожей. Скиннеры жили в милом доме на углу улицы. Макензи предположила, что этот район можно было назвать центром города. С другого конца длинного коридора донёсся запах готовящейся еды. Где-то в доме зазвонил мобильный. Ещё она услышала приглушённый голос пастора, сообщающего Пэм и Винсенту Скиннерам о приходе женщины из ФБР, чтобы задать несколько вопросов о Кенни.

Прошла пара минут, и наконец Пэм Скиннер вышла к ней навстречу. Её лицо было красным от слёз, и казалось, что за всю ночь она не сомкнула глаз. «Это вы агент Уайт?» – спросила она.

«Да».

«Спасибо, что пришли, – сказала Пэм. – Брат предупредил меня о вашем визите».

«Если я пришла не вовремя, я могу…»

«Нет, нет, я хочу поскорее с этим закончить», – сказала женщина.

«Ваш муж дома?»

«Он решил остаться в гостиной с пастором. Винсенту очень тяжело. Вчера вечером он дважды терял сознание и иногда просто отказывается верить в реальность произошедшего, и…»

Неожиданно из груди Пэм вырвались громкие рыдания, и она облокотилась о стену. Она задержала дыхание и проглотила слёзы, а с ними, решила Макензи, и горе, которое рвалось наружу.

«Миссис Скиннер,… я могу зайти позже».

«Нет. Давайте, пожалуйста, поговорим сейчас. Я всю ночь держалась ради Винсента. Могу выдержать и несколько минут разговора с вами. Пройдёмте… в кухню».

Макензи последовала за Пэм Скиннер по коридору в сторону кухни, откуда доносился запах, который она услышала несколько минут назад. Судя по всему, Пэм пекла булочки с корицей, пытаясь таким образом забыть о горе и казаться сильной ради мужа. Она мельком заглянула в духовку, пока Макензи усаживалась на высокий стул у барной стойки.

«Сегодня утром я говорила с доктором Хаггерти, – начала Макензи, – которая уже давно выступает за снос моста Миллер Мун Бридж. В разговоре мы упомянули имя вашего сына. Она сказала, что не верит, чтобы Кенни мог покончить с собой».

Пэм многозначительно кивнула: «Она совершенно права.