— Хорошо. Удачи, Павел Степанович…

— И тебе не провалиться…

Через час появился и Глазко — его походку, весьма своеобразную, шаркающую я узнал по звуку шагов на лестнице. Выждал десяток минут — и пошел в гости…

Глазко как раз сидел за столом и разбирал протоколы допросов — написанные как курица лапой. Оно то мне и нужно было…

— Садись, давай, шпион… — весело поприветствовал меня Глазко — разобраться поможешь во всем в этом?

Сначала хотел сказать, что слово «шпион» говорить вообще не стоит, ведь аудиоконтроль мог быть поставлен не только на мою квартиру, но и на квартиру Глазко, но промолчал. Не стоит нагнетать. Вместо этого, присел за стол с другой стороны и начал разбираться с бумагами…

— Есть что интересное? Или одни поганки попадаются? — как бы невзначай, впроброс спросил я

— Да есть, есть. Как не есть. Кто копает — тот докопается…Ты знаешь о том, что Михеев валютой и ценностями спекулировал?

???

Если сказать, что я был потрясен — это значит, ничего не сказать…

— То есть как?

— Да очень просто. Спекулировал и все. Валютой, золотом, чеками Внешпосылторга. Взаймы давал, под проценты. Вот такие вот… пироги. Так что вполне может оказаться — что версия этого убийства самая что ни на есть обыденно-бытовая. На каждую старуху-процентщицу да найдется свой Раскольников…

Ага. Только эта старуха — старший офицер ГРУ с большим боевым опытом, еще в Вьетнаме начинавший. Не бред ли?

— Этого быть не может — твердо заявил я

— Почему? — поднял глаза от бумаг Константин Иванович — почему не может?

— Не может и все.

— Сам то себя слышишь? Ты же следователь, а такую ерунду городишь — не может, не может. Я не такая, я жду трамвая… Пошли, лучше вот что сделаем. Обыщем-ка еще раз квартиру, где жил Михеев. Ведь если он занимался валютными операциями — то у него где-то должен быть тайник с ценностями, не в Союз же он все нажитое отправлял.

— Идем… — кивнул я, для меня представилась возможность еще раз осмотреть комнату и попытаться найти кое-что другое. Не деньги, не золото — носитель информации, пленку с того злополучного дня. В то, что Андрей Леонидович занимался спекуляциями, я не верил…

Ключ от квартиры, где произошло убийство, был у Глазко — поэтому открыли и вошли без проблем. Что я что Глазко в своей жизни провели немало обысков, а сейчас дело облегчалось еще и тем, что вещей в квартире было немного. Не то, что в стандартной московской квартире — порой ступить некуда…

— Давай, ты со спальни начинай, я с кухни. И ищи на совесть — все половицы, косяки, стены проверяй, всю мебель простукивай…

— Ученого учить…

— Ну и приступай…

Обыск был относительно короткий — вещей и в самом деле было немного. Но я искал так, как не искал бы даже в Москве — прощупывал и просматривал каждый сантиметр, пробовал не отходят ли планки паркета, не примотано ли что-то под ковром, нет ли тайников в косяках дверей или в самих дверях. Мест для тайников в комнате может быть много, около пятидесяти — а Михеев ведь был профессиональным разведчиком, из тех, у кого еще есть и два-три своих, никому не известных приема на каждый случай жизни…

— Сереж! Иди-ка сюда…

Голос Константина Ивановича оторвал меня от выстукивания пола — думаю соседи снизу мысленно сказали ему спасибо…

Я вышел в комнату, которая использовалась Михеевым под гостиную.