В комнате, Глазко достал еще одну пару наручников, надел на приходящего в себя человека…

— Сергей! Тащи этого сюда…

Я поднял Горденко, тот тяжело повис на мне…

— Сергей, ты что творишь… — выдохнул он

Ничего не отвечая, я вывел его в большую комнату, где уже тоже горел свет…

— Присаживайтесь! Рядком присаживайтесь!

— Что за произвол! — в голосе второго говорившего не было никакого акцента, да и на грузина он не был похож. Кто же это?

— Произвол… — Варяжцев поднял пистолет — сейчас я покажу тебе, что такое произвол!! Хочешь?!

— Павел Степанович! — выкрикнул Глазко — хватит, в конце концов! Идите на кухню, воды выпейте. А ты, Сергей, обыщи их. Только аккуратно…

Когда я обыскивал, Константин Иванович переместился к окну — чтобы я не перекрывал ему линию огня. Ожидать можно было всякого — ведь Михеева же они как-то убили. Но оружия что у Горденко что у второго не было — не было даже перочинного ножа. У обоих было метров по пять крепкой веревки, а у второго — еще и склянка какая-то, закрытая закручивающейся крышкой. Склянка из коричневого стекла, в таких бывают лекарства…

— Дай-ка… — появившийся в комнате Варяжцев забрал у меня склянку, осторожно открыл, вдохнул так как учат на уроках химии, не сунув нос в склянку, а приблизив ее к носу и помахав двумя пальцами — хлороформ…

В этот момент меня впервые посетила мысль, что что-то не то…

— Рассказывай, Харава… — уже более мирным тоном сказал Варяжцев, перейдя к окну…

— Вы не имеете права!

— Не имеем? — недобрым тоном начал Глазко — это с какой это стати не имеем. Я веду расследование убийства Михеева. И вы вломились ночью в мою квартиру зная, что у меня хранится информация по этому убийству. Кроме того — есть и другие улики — например книга, которую вы, Харава, взяли у Мащенко и сделали в ней тайник, а потом, убив Михеева подбросили ему в квартиру. А вы, Горденко, пытались навести следствие на ложный след, обвинив Михеева в спекуляциях. Вы двое совершили умышленное убийство с отягчающими вину обстоятельствами — а за это вам обоим вышка светит. Так что — имеем мы право или нет?

— Мы не убивали… — мрачно сказал Горденко

— Не убивали? А сюда зачем полезли?

В коридоре раздался какой-то шорох… Что-то я слышал и раньше — но не придал этому значения.

Дверь, что ли не закрыта… Закрывал ведь…

— Я сейчас…

Я шагнул в коридор — и нарвался на автомат…

Ирак, окрестности Тикрита

30 сентября 1978 года

Из пустыни злобно задувал ветер, он то утихал, то вновь начинал подвывать, подобно раненому зверю. На севере горизонт тускло светился — там находился небольшой город Тикрит, арабское захолустье, название которого через четыре десятка лет будет знать весь мир. Сейчас же это было просто иракское захолустье…

Темно-зеленый УАЗ с брезентовым верхом — советская модель джипа, в изобилии поставляемая Ираку, надежная и неприхотливая машина, способная переносить самые дурные условия эксплуатации свернула с дороги, ведущей к городу и, завывая мотором, подпрыгивая на неровностях, покатила по пустыне. В машине был один человек, он вел машину, не включая фар. Оставалось только удивляться — местность была неровная, и вполне можно было убить подвеску, а то и перевернуться. Но сидевший за рулем человек этого не боялся, дорогу он видел. Много лет назад он точно также катил на Виллисе по рокадным дорогам, и включать фары было нельзя — в любой момент можно было нарваться на немецких парашютистов или на прорывающиеся к своим остаточные группы.