Приятно все это слушать, но благодарность не по адресу: на письмо они вышли только благодаря Лешке. Из вежливости он все же кивнул:

— Спасибо.

— Помимо докладной я хотел бы поблагодарить лично вас. Просто по-человечески.

— Ну что вы, Иван Константинович. Не за что.

— Есть за что. Ладно. Теперь о деле. Наверное, у вас есть какие-то соображения по поводу письма? И о возможности налета?

Соображения, конечно, у него есть, но при чем тут эти соображения, когда он, Ровнин, начинает постепенно понимать, что ему делать дальше? Все, что жило в нем раньше отдельными кусочками, разорванными мелкими соображениями, теперь как будто начинает соединяться в одно целое. И прежде всего он отчетливо понимает, что ни в одной из трех засад он Семенцову не нужен. Напрочь не нужен.

— Особых соображений у меня пока никаких.

Что он, лично он может добавить к засаде? Да ничего. Он должен сейчас решить: что бы он делал сам на месте налетчиков? Если бы, допустим, подозревал, что письмо перехвачено? Если бы знал, что на всем пути следования машин с деньгами и у всех трех заводских проходных будут организованы засады? И еще: если бы при этом вся техническая часть налета была бы тем не менее тщательно подготовлена? Что? Вот именно — что? Подумав об этом, он спросил:

— Эти три транспортировки предусматривались без радиоконтроля? Поэтому и наводка?

— Одна без радиоконтроля. Но на всех трех не очень опытный состав групп. И все три следуют по отдаленным маршрутам.

— Значит, у них свой человек в банке.

— Да, свой человек. Но только никуда он не денется.

Они долго молчали. Наконец Семенцов взялся за ключ зажигания.

— Нащупывается этот человек. Найдем мы его, думаю, самое большее, через неделю. Крайний срок — дней через десять.

Возможно. Но если эти налетчики возьмут сегодня большие деньги, они могут вообще навсегда исчезнуть из Южинска.

— Какие суммы на перевозках, Иван Константинович?

— На «Цветмет» и «Пролетарий» везут по сто пятьдесят тысяч, на «Судостроитель» — двести пятьдесят.

Хорошие цифры. Но ты, Ровнин, давно уже знаешь, что вряд ли они покажут нос у одного из этих трех заводов. Хотя ограбление сегодня будет. Вот где только?

— Засады, конечно, у всех трех проходных?

Ясно, что ограбление будет совсем в другом месте. В каком? В каком?

Семенцов достал платок и вытер пот на висках и лбу:

— У всех. У заводов и на всем пути следования машин.

Сегодня день зарплаты, денежных перевозок много, по всему городу. А под ними уже земля горит. Если они раскрыли его, то, наверное, понимают, что о заводах тоже известно. И если они теперь предполагают, что там поставлены капитальные, плотные засады, то естественно, что над остальными денежными перевозками контроль будет поневоле ослаблен. И могут воспользоваться этим.

— Поедете со мной? — спросил Семенцов.

— А вы где?

Семенцов включил зажигание:

— У «Судостроителя». Думаю, если они попробуют, то, скорей всего, сделают это там.

— Иван Константинович, какие еще сегодня перевозятся крупные суммы?

— Крупные суммы? — Полковник осторожно вывел машину из переулка, оглянулся перед поворотом на улицу. — Ну, по двести тысяч — зарплаты на фабрику «Большевичка» и «Сельмаш». Примерно столько же — недельная выручка городского трансагентства.

Мимо проплыли дома Большой Садовой. Семенцов вел «Жигули» на средней скорости — так, что многие машины их обгоняли.

— Всё?

— Относительно крупная сумма — сто десять тысяч, это перевозка в аэропорт.