Изменить размер шрифта - +
Возможно, кто-то надеялся на понижение порога бдительности со стороны служб безопасности, но просчитался. Мазар же считал иначе. Если предполагаемый обстрел был отвлекающим маневром, то в чем тогда состоит основной? Как ни старался генерал поставить себя на место террористов, в голову ничего не приходило. Он пожал плечами.

Диспетчер поднял голову:

– Сэр, «конкорды» к взлету готовы.

Мазар кивнул:

– Дайте разрешение и пусть убираются отсюда поскорее.

 

Экипаж «ноль первого» закончил предстартовую проверку, «конкорд» выкатился на край четырехкилометровой взлетной полосы. В наушниках затрещало.

– «Эль-Аль» «ноль первый» и «ноль второй», взлет разрешаю. Интервал две минуты. Счастливого полета.

– Принял.

Авидар подал вперед РУДы, и огромная белая птица покатила по полосе.

 

Давид Беккер, сидевший в левом кресле, видел, как первый самолет мягко оторвался от земли. Он повернулся к Моисею Гессу:

– Будь добр, проведи обратный отсчет. Две минуты.

Моисей кивнул и посмотрел на часы. Сидевший справа за ними Питер Кан взглянул на приборную панель.

– Все системы работают нормально, сэр, – доложил он на английском.

Беккер улыбнулся:

– Отлично.

– Одна минута.

В салоне переговаривались пассажиры. Согласно декларации, их число составляло тридцать пять человек: десять членов мирной делегации и двадцать пять – вспомогательного персонала. Было еще два стюарда, две стюардессы и старший стюард Лейбер. Они сидели все вместе, группой, сразу за пассажирским салоном. Шестеро агентов службы безопасности разместились среди пассажиров. Том Ричардсон уселся рядом с Джоном Макклюром и вел с ним беседу. Генерал Добкин еще раз просматривал документы, с которыми ему предстояло ознакомить верхушку Пентагона. Исаак Берг устроился один, развернув газету и посасывая незажженную трубку. Раввин Левин затеял религиозный спор с одним из делегатов. Всего на борту было пятьдесят пять человек, включая членов экипажа. С дополнительным грузом самолет взял почти максимальный вес, принимая во внимание температуру воздуха за бортом.

Мириам Бернштейн сидела позади Абделя Джабари, занявшего место рядом с еще одним арабским делегатом, Ибрагимом Арифом. Моше Каплан, молодой человек из службы безопасности, то и дело нервно поглядывал на две клетчатых куфьи.

Салон был невелик, сиденья размещались по два в каждом ряду, и человек высокого роста, поднимаясь, чувствовал себя не слишком комфортно. Французы, как обычно, сделали все по своему усмотрению, отдав предпочтение внешней роскоши в ущерб удобству, но недостаток места не имел на «конкорде» большого значения, потому что полет редко длился более трех с половиной часов.

Венцом декора был большой настенный махметр, позволявший пассажирам видеть, с какой скоростью летит самолет. В данный момент его неоновый циферблат показывал нули.

В пилотской кабине Гесс отвел взгляд от часов:

– Пора.

Беккер отпустил тормоза и подал вперед рукоятку. Машина стронулась с места и покатилась по длинной поблескивающей полосе, постепенно набирая скорость.

– Шестьдесят узлов, – сообщил Гесс.

– Все в порядке, – доложил, пробежав глазами по приборам, Кан.

Беккер приказал включить форсаж. Бортинженер включил сначала две внешних форсажных камеры, потом две внутренних.

– Есть, все четыре.

– Сто узлов.

Самолет уже пробежал половину взлетной полосы, и оставшаяся половина казалась короче, чем есть, из-за поднимавшихся от нее волн горячего воздуха. Призрачные озера возникали и испарялись с нарастающей скоростью.

Быстрый переход