Савенко погладил одеревеневшую мышцу бицепса. Еще секунда и договариваться надо было бы со следующим Алексом.

— Сколько? — спросил Сергей.

— Вы о чем?

— Вы сказали, что мы можем договориться. Сколько?

— Вы о деньгах?

— Нет, о волшебных бобах! Шутите, наверное?

— Нет, деньги здесь не при чем, — заявил Алекс с искренним удивлением. — Зачем нам деньги? Из-за денег мы бы вас не трогали…

— Класс! И как прикажете с вами договариваться. Сразу предупреждаю, натурой не получится. Я лучше вас прибью!

— Слушайте, я тут недалеко знаю одну пиццерию, днем там пусто. Неудобно как-то на ходу. Вопрос, все-таки, серьезный. Там на тротуаре припарковаться можно.

В пиццерии с итальянским названием действительно было пусто, но Алекс, который очевидно бывал здесь не в первый раз, призывно махнул рукой и направился к лестнице, расположенной в правом углу верхнего зала. Они спустились в подвальчик и уселись за небольшой столик в нише — тут было настолько тихо, что, казалось, наверху нет шумных столичных улиц, полных яростного, почти летнего солнца, млеющих от жары людей и горячих, как консервные банки, брошенные в костер, машин.

Официантка с усталым лицом включила дежурную улыбку, получила заказ на кофе и удалилась, а в руках у Алекса возникла тоненькая папочка и хрупкая пластиковая упаковочка с мини-диском.

Савенко разглядывал его пухлую, неприятную физиономию, рыжевато-белесые редкие волосы, спадающие на лоб гитлеровской челочкой, водянистые, на выкате, непонятного грязного цвета глаза и подумал, что у парня только одна черта не вписывается в общий облик — тяжелый, правильно очерченный подбородок. Эта была деталь, украденная у другого типа лица, отчего при взгляде на Алекса создавалось впечатление, что кто-то ошибся, составляя фоторобот.

Но, зато, если судить по подбородку — воли и целеустремленности Алексу было не занимать.

— Дома посмотрите, — сказал он, передавая Савенко мини-диск. — Любопытно, знаете, этакие ностальгические воспоминания. И документики там интересные, познавательные, можно сказать, документы. Ну и …

— А в папке что? — перебил его Сергей.

— В папке? В папке только фотографии, и то чуть-чуть. Из армейских архивов. Институтские. Для вящей убедительности.

— Убедили уже. Что вам нужно?

Алекс посмотрел на официантку, ставящую перед ними чашки с экспрессо, и совсем по-детски улыбнулся.

— Именно это я вас сейчас и объясню.

Он, словно фокусник, извлек из-под стола прозрачный файл и вытащил оттуда еще два документа — сколотые скобами листики, которые положил между собой и Савенко так, чтобы оба могли их одновременно рассмотреть.

— Вот, — сказал он. — Давайте-ка вместе глянем…

Обе бумаги представляли собой сканированные копии архивных документов. Из архива какой конторы они были взяты можно было только догадываться. С копий их принадлежность тщательно убрали. В одной бумаге речь шла о господине Сафронове — подробно, надо сказать была написана объективка, мелким кеглем на три странички.

— Ух, ты… — подумал Савенко с невольным восхищением. — Живы, курилки… Это ж как надо было постараться! И биография, и связи, и экономика.

Если бы в файле содержались сведения о детском пристрастии к онанизму, то особого удивления у Сергея это бы не вызвало.

Последние сведения о Сафронове датировались мартом-апрелем 1994 года. Далее, шли несколько непонятных ссылок на свидетельства лиц, фамилии или кодовые имена которых на оригинале были замазаны. Ссылка на Службу внешнего наблюдения, где якобы имелись дополнительные документы.