День продолжал оставаться ясным и жарким. К полудню Кейд достиг фарватера, но совершенно неожиданно вновь вышел из строя его новенький мотор. Пришлось потерять целых четыре часа на его починку. К тому времени, когда он входил в Саут Пасс, залив приобрел пурпурную окраску. Мимо Пайлстауна он проходил уже в сумерках, и было уже совсем темно, когда он заглушил моторы и причалил к покосившемуся деревянному пирсу перед старым домом, в котором он родился.

Ни этот дом, ни Бэй Пэриш не изменились, во всяком случае, внешне. Старое здание возле самой пристани просто стало выглядеть более запущенным и износившимся, чем когда-то. А на набережной и на молу появились кое-какие новшества. Было прорыто несколько каналов. Над помещением для игры в пул красовалась новенькая вывеска. У малюсенького консервного заводика были новые указатели. Он, видимо, разорился, и огромная новая неоновая вывеска гласила:

"Еда и питье”

Но в целом Бэй Пэриш оставался таким же, как и 12 лет назад. Пожилой негр, ловивший рыбу в канале, отставил в сторону свою жестянку и решительно направился к тому месту, где причалил Кейд. Старик был обеспокоен.

– Извиняюсь, капитан, но это причал Кейда Кейна.

– Да, точно! – подмигнул Кейд. – Я знаю. Я спешил сюда от самого Токио.

Старик внимательно всматривался сквозь густеющую тьму.

– Как? Матерь Божья! Не может быть!

Он дотронулся до полей шляпы и его морщинистое лицо осветила беззубая улыбка. Затем он повернулся и потрусил по заросшей травой тропинке к городу, стремясь первым принести известие о возвращении полковника Кейда Кейна с войны. Кейд больше не торопился. Все, что нужно было сделать, он выполнил. Полученное им выходное пособие он потратил на свою шхуну и в настоящий момент в его кармане осталось 5 долларов. Это не пугало его. Кругом было сколько угодно пищи. Болота, заливчики и скалы были полны диким рисом, птицей, рыбой и устрицами. Только не ленись. Одна партия любителей рыбной ловли в неделю обеспечит ему деньги на электричество, газ и прочие услуги. А ведь в неделе 7 дней... Естественно, все, что он должен будет делать, так это жить в свое удовольствие.

Закрепив судно, он ощутил страшный голод. Включив в камбузе фонарь, он вскрыл жестянку с бобами, достал черный хлеб, но первая же ложка холодных бобов буквально застряла у него в горле. Нет, только не это. Ему захотелось выпить стакан местного апельсинового вина, закусить его куском свежезажаренной рыбы и яичницей с помидорами и луком. А к этому горячий хлеб с чесноком, который лучше всех печет Николин Салватор. Возможно, к этому можно еще присовокупить салат с лапками лягушек.

От одной этой мысли у него потекли слюни. О деньгах можно будет беспокоиться утром, а сейчас он пойдет куда душе угодно. Переодевшись в чистую рубашку, брюки и туфли на резиновой подошве, он зашагал по заросшей травой дорожке. До него доносились упоительные запахи цветущих деревьев, свежей рыбы, краски, пакли, морских водорослей. Кейд дышал полной грудью. Господи, до чего хорошо вернуться домой!

Он прошел мимо стайки заливисто смеющихся молоденьких девушек. Они все посмотрели на него, но ни одна не знала его. Все они были крошками, когда он отсюда уезжал. Старик Добравич стоял перед своим заведением для игры в пул. Бывший речной лоцман настоял на рукопожатии.

– Поздравляю с возвращением домой, мальчик, – тепло произнес он.

Кейд улыбнулся.

Известие о его возвращении распространилось по всей округе, и его останавливали десятки других людей, чтобы сообщить, что они ужасно рады его возвращению.