— За водой пришла? — не зная, с чего начать разговор, глупо спросил чеченец.

— А что, не видно? Зачем же еще на реку ходют?

— Ну как зачем, например, на свидание!

— Чего?

— Послушай, девушка, ты знаешь меня, я знаю тебя. Есть у меня к тебе разговор, даже не разговор, а предложение.

— Ну говори, только побыстрее, дед не любит, когда я задерживаюсь.

— Поэтому ты вся избитая? Издевается старый хрыч?

— Ты об этом хотел меня спросить?

— Нет! Слушай, девушка, внимательно. Раз торопишься, говорить буду быстро, прямо и открыто.

— Слушаю тебя, Хоза!

— Я собрался покинуть эти места. Навсегда. Уехать на родину, на Кавказ. Ты мне нравишься…

— Что? Что ты сказал? — прервала его от удивления девушка.

— Сказал, что ты мне нравишься.

— Зачем смеешься надо мной? Кому может нравиться долговязый, плоский урод?

— У нас, на Кавказе, почти все девушки тонкие, как лоза виноградная, и высокие, как ты. Это здесь толстые считаются красавицами, чем толще, тем лучше, у нас наоборот. И, потом, родив первого ребенка, ты расцветешь, как эдельвейс, я знаю!

— Я рожу ребенка?

— Конечно, и не одного, у нас большие семьи. Но это, конечно, если согласишься уехать со мной.

— Ты предлагаешь стать мне твоей женой?

— Да!

От неожиданности сделанного предложения девушка опустилась на причал.

— Одна беда, Настя, денег у меня, чтобы свой дом поднять, нет. Сколько пашу на хозяина, только подачками и кормит.

— У меня тоже ничего нет, Хоза! — с искренним сожалением проговорила Настя.

— Я знаю. У нас с тобой нет. Зато деньги есть у твоего деда, он где-то в подвале их хоронит, много денег.

— Ой, что ты говоришь? Разве можно воровать?

— А разве можно из свободного человека раба делать? Издеваться над ним? Избивать до полусмерти? Это можно? Вот за это твой дед и должен заплатить, и это не воровство, а компенсация за все то зло, что он причинил тебе, невинному и беззащитному человеку. Короче, так! Времени действительно у нас уже нет. Или мы убьем старого осла и заберем деньги, чтобы начать новую жизнь, или расстаемся навсегда. Ты меня больше не увидишь, клянусь! Никогда. Подумай за завтрашний день все хорошенько, а вечером тут же и в это же время скажешь свое решение. Если «да», то я все сделаю так, что произойдет несчастный случай. Ты только немного мне поможешь. Если «нет», то значит, нет. Не суждено мне, значит, жить с любимой девушкой. Останусь один!

— Ты сказал, с любимой?

— Да! Я же люблю тебя. Иначе зачем пришел бы сюда? Ну все, Настя. Тебе пора, иди, а то хватится тебя старый шайтан. Опять будет бить! Но тогда я зарежу его, как барана!

Не дав девушке ничего сказать, Сулема повернулся и скрылся в темноте тропы над рекой. А Настя, отчего-то дрожа, еле поднялась на ноги, взяла коромысло на плечо и пошла наверх.

Сердце ее учащенно билось.

Сулема же, пройдя за поворот, скрывшись с глаз «возлюбленной», остановился, закурил.

— Никуда ты не денешься, коровка божья, завтра и согласишься на все, тогда и сыграем игру. Все одно, дуреха, тебе не жить нормально на этом свете. Такова уж твоя доля, голубушка!

Докурив сигарету, бросил окурок в реку. Течение сразу подхватило его, потащило к середине, на стремнину.

Сулема повернулся и начал подъем. Ему сегодня надо было навестить еще деда Ефима, там переночевать и дождаться завтрашней встречи с «невестой».

Вечером этого же дня начальнику местного отделения милиции позвонил Жилин:

— Алло! Федор Олегович?

— Да, Ипатьев на проводе, с кем имею честь?

— Жилин с вами говорит!

— А, Дмитрий Сергеевич! Рад вас слышать! Случилось что?

— Да нет! Тут такая ситуация сложилась.