Задорина осмотрела револьвер, лежащий в целлофановом пакете.

— Для женщины очень удобен. И в сумочке поместится, легкий, а главное — не надо передергивать тугой затвор. Курок взвел — и стреляй.

— Похоже, что отпечатки на оружии принадлежат убитому. Не женские пальчики.

— А документы нашли?

— Слава богу, на этот раз только один паспорт. Настоящий. На имя Толстикова Григория. Это он и есть. Его фотографии мне уже снятся. Ни с кем не спутаю.

— Что еще? — спросила Задорина.

— Грязь на одежде с отпечатком протектора. Похоже, его привезли сюда в багажнике, и след остался от запасного колеса. Во всяком случае, машина его не переезжала, все кости целы. Стреляли в затылок. Это пока все.

— Значит, следы крови можно найти только на месте, где его убили?

— Если, конечно, найдем это место.

— Или того, кто стрелял.

— Но это без меня, Ксения Михална. У вас для этого спец есть. Тут все карты в руках майора Марецкого. Ходят сплетни по Петровке, будто начальник управления заготовил для Марецкого новые погоны и хранит их в своем сейфе до окончания дела.

— Ладно, Игнат Всеволодович, твое дело факты, а не сплетни.

Дегтярев хихикнул и отошел. У Марецкого раскраснелись щеки.

— Если верить фотографии, найденной в кармане убитого Власова, палачом был Толстиков. Значит ли это, что казни закончились? — спросила Задорина.

Вопрос адресовался Марецкому, рядом никого больше не было, но звучал он, как утверждение. Стоило ли на него отвечать? Однако Марецкий ответил:

— Найденный пистолет еще ни о чем не говорит. Его могли подбросить, промокнув им пальчики Толстикова. Ты же сама заметила, что оружие очень удобно для женской руки. У нас есть один очень любопытный факт. Дегтярев забыл сказать про сотовый телефон, найденный на поясе брюк Толстикова. Возможно, убийцы его не заметили. Он висел сбоку, в глаза не бросался, и батарейка села. Надо связаться с провайдерами, расшифровать телефонные звонки. Это многое даст. Вряд ли Толстиков мог предполагать, что его убьют.

— Хуже всего то, что мы не знаем, где он жил, находясь в Москве. Вряд ли он останавливался в отеле. Речь может идти о съемной квартире. По питерскому адресу ничего не нашли.

— Власов относил свои отчеты на почту, расположенную на Сретенке, и бросал конверт в абонентский ящик номер девять. Так следует из его докладных записок своему начальству. Значит, Толстиков жил где-то рядом. Круг сужается.

— Отличная идея, Степан! — воскликнула Задорина. — Мы оба проворонили один момент. Надо проверить квартиру Власова. У него мы не нашли мобильника. Может, его выкрали, а может, он получал инструкции по городскому телефону. Надо уточнить, с какими абонентами связывался Власов, пока жил на Солянке. Ведь кроме него в квартире никого не было. И до Сретенки недалеко, чтобы отчеты относить на почту.

— Упустили момент, — согласился Марецкий. — А деталь немаловажная.

— Лучше поздно, чем никогда. Пора исправлять ошибки!

Задорина улыбнулась впервые за этот день.

8

Восторг Котэ Валиани не имел предела. Наконец-то капризный мальчишка согласился на близость. Долго пришлось добиваться своего. Но чем больше Владик водил его за нос, тем больше темпераментный кавказец проявлял настойчивость. Наконец это случилось. Владик пригласил друга на шашлыки к себе на дачу, где они будут только вдвоем. Ехали долго по Минскому шоссе, потом свернули на проселочную дорогу, петляли и выехали к опушке леса.

— Солнышко мое, но дальше дороги нет. Как же мы попадем на твою дачу? — удивился Котэ.

— Пройдем через пролесок, и мы на месте.