Впрочем, Прайс быстро справился с собой и даже притворился, будто не замечает всех этих чудовищных перемен. Джини, однако, все поняла по выражению его лица.

— Готова спорить, ты сейчас думаешь о том, что со времени нашей последней встречи я набрала пару-тройку фунтов, — бросила она небрежно. «Только попробуй сказать „да“!» — говорили ее глаза.

«Ты стала толстой, как призовая свинья», — хотелось сказать Прайсу, но он благоразумно сдержался.

— Можно мне войти? — спросил он, начиная терять терпение.

— Я вижу, ты считаешь себя слишком большой знаменитостью, чтобы стоять в коридоре, — едко заметила Джини, но все же повернулась и пошла в комнаты. Прайс последовал за ней, стараясь не смотреть на ее огромное, расплывшееся тело.

Оказавшись в гостиной, Прайс понял, что с тех пор, как они расстались, вкус Джини нисколько не улучшился. Со всех сторон его окружали розовые салфетки, розовые диваны, розовые подушки, и даже кофейный столик, сделанный в форме гигантской морской раковины, был розовым. Над каминной полкой висел портрет самой Джини, на котором она, одетая в розовое платье, опиралась о белый рояль. Портрет был донельзя вульгарным, но Прайс почему-то никак не мог оторвать от него взгляд.

— Ты — настоящий мерзавец, Прайс Вашингтон, — заявила Джини прежде, чем Прайс успел открыть рот. — Ты испортил, испоганил всю мою жизнь!

Эти ее слова помогли Прайсу снова обрести уверенность. Он понял, что за эти годы Джини ничуть не изменилась, если, конечно, не считать фигуры и цвета волос, которые раньше были более естественного цвета.

— У Тедди неприятности, — сказал он сухо, опускаясь в гигантское — как раз по фигуре Джини — розовое кресло. — Серьезные неприятности. Я приехал именно по этой причине.

— Какие именно? — невозмутимо спросила она.

Впрочем, чтобы обозначить заинтересованность. Джини несколько раз взмахнула накладными ресницами.

— Его подозревают в соучастии в убийстве с применением огнестрельного оружия.

— Я так и знала! — оглушительно закричала Джини. — Я так и знала, что ты не сможешь быть моему бедному мальчику нормальным отцом, и я была права!

Вот он — результат твоего «воспитания»: мой сын связался с бандой несовершеннолетних хулиганов, которые убивают людей!

— Тедди не связан ни с какой бандой.

— Тогда как это произошло? Ни за что не поверю, что Тедди сам до этого додумался.

— Повторяю, Тедди не состоит в банде. Во всем виновата одна девица, которая запудрила ему мозги.

— Какая еще девица? — с подозрением спросила Джини.

— Ее зовут Мила.

— Что за Мила? Откуда он ее знает?

— Она дочь моей экономки.

— Господи Иисусе! — воскликнула Джини. — Я всегда тебе говорила, что от этого славянского отродья добра не жди! Тебе давно надо было выгнать эту ведьму!

— Как бы там ни было, я этого не сделал, — признал Прайс. — Во всяком случае, сама Ирен ни в чем не виновата.

— Послушать тебя, так эта дрянь никогда не была ни в чем виновата! — вспыхнула Джини и с такой силой прижала пуделя к своей могучей груди, что он сдавленно пискнул и забарахтался, пытаясь вырваться. — Господи, Прайс, ты все такой же дурак, как был!

Прайсу пришлось напрячь всю свою волю, чтобы не послать свою бывшую жену куда подальше.

— Может, все-таки поговорим о Тедди? — резко спросил он.

— Конечно, дорогой! — Широкое лицо Джини расплылось в улыбке.