Трубку сняли сразу, и юный голос прокричал…

— Ветеринарная больница! Дежурная!

— Доманову, Светлану, — произнес Лешка, обмирая.

— Таких у нас нет! — захихикала девчонка.

— Простите, может, нас соединили неправильно, — сказал он и внятно назвал номер.

— Правильно, но у нас тут таких нет. Я работаю уже целый год.

— Но я звонил по этому телефону на прошлой неделе! Дней семь назад!

— А! Ну, а в это время у нас вообще связи не было! Чего-то тут ремонтировали телефонщики, мы целую неделю сидели без телефона.

Он повесил трубку, понимая, что Ланы ему не найти. И в истории с обыском машины, с поисками автомата не разобраться. Опять, как несколько лет назад, Лана блеснула в его жизни — непонятно и странно — и исчезла, не оставив после себя никаких следов. Тогда эта встреча кончилась тюрьмой… Чем кончится сейчас? Он вдруг вспомнил, что оставался еще дом на Волге. Не ледяная избушка, на солнце не растает. И там, в деревне, кто-то должен знать, уж если не Лану, то обитателей дома, что-то там можно было прояснить.

Он уже въехал в Москву, когда понял, что если будет пытаться разобраться во всем, если начнет делать все разом, то не получится вообще ничего. От чего-то следовало отмахнуться, чтобы выделить главное, и двигаться к четко поставленной цели. Нельзя валить в одну кучу задачу оказаться в парламенте, разобраться, кем и чем была сама по себе и в его жизни Лана, понять, — что же делать с Аленой, как вести себя с буйным Хохряковым, а тут еще зыбкое положение питающего его банка ЛФД, Араб, мутная фигура Кологривова, скользкий Любомудров, угрюмый, не договаривающий Топорков, его прислужник, бывший офицер Охлопьев, ныне рыботорговец! Надо отделить зерна от плевел. Главное — борьба за место в Госдуме. В остальном — пусть даже будут потери. На чужую жену зариться вообще грех, хотя едва Лешка вспоминал разговор на мостках, как ему уже и не хотелось ни о чем больше думать. Силы небесные! Многим ли мужчинам так выпадало в жизни, чтоб его любили сквозь годы, любили после единственной встречи, любили и ждали, несмотря ни на что.

Итак — все к черту! Перво-наперво завтра встреча с Рокотовым, подготовка к публичной дискуссии в Каменске с оппонентами — все остальное можно отодвинуть.

Он въехал в свой двор и не успел поставить машину на охранную сигнализацию, как услышал коротенькие гудки из темного угла двора.

За рулем темных «жигулей» сидел Феоктистов и подсигналивал тихо и осторожно.

Лешка подошел и сказал устало:

— Что ты тут торчишь? Пойдем ко мне. Заночевать сможешь, раскладушка у меня есть.

— У меня сегодня еще дела. Сядь и послушай меня внимательно.

Лешка залез в его машину, густо прокуренную трубочным табаком.

— Дело со смертью моей стервы Антонины, Алексей, стало не столько ясней, сколько страшней. Гадина бьет меня из могилы.

— Что опять? — эмоционально Лешка на эти слова даже не среагировал.

— Антонина оставила по завещанию страшную сумму своей дочери. В заграничном банке, на ее совершеннолетие, в валюте, естественно.

— Ну и что? — тупо спросил Лешка.

— А то, что такой суммы в моем банке наворовать она не могла! Не могли ей столько платить за шпионаж и в «Демпинг-Экстре». Она достала деньги в Каменске, больше негде.

— Как достала?

— Вот это уже туманная история. Подскажу способ, но не советую использовать. Берутся большие деньги в долг под проценты. Вкладываются в дело, которое должно за неделю, скажем, удвоить деньги. Дело прогорает. Кредитору ты вернуть деньги не можешь, и если тебе сбежать на Антарктиду не удалось, то убивают либо твоих близких, либо тебя.