— Я понял, что вы двое хотите вернуться в лес и попытаться основать город аборигенов, то есть, простите, большую Ассоциативу, где другие аборигены смогут усваивать человеческую философию и идеи. Вам известно, что вы не сможете дать им никаких передовых технологий? Пока не сможете.

Это против указов Церкви.

— Нет нужды спешить с технологией. Им надо осознать, что пришло время расстаться с их племенной организацией. Это первоочередная задача.

Знакомство с технологией можно отложить. У нас нет намерений попытаться нарушить ограничения Церкви, — голос Эвана звучал твердо.

Мангейм улыбнулся.

— Я и не хотел обвинить вас в подобных намерениях. У меня была возможность просмотреть ваши предварительные доклады. Мне хотелось бы посмотреть на этот Интегратор.

— Это как-нибудь можно устроить, — ответила ему Мартина. — На расстоянии, конечно. Интегратор не питает уважения к рангам. И к святости тоже.

— Подобная осведомленность и является причиной того, почему аванпост, который будет основан здесь, должен будет полагаться на вас двоих, чтобы люди могли прожить ближайшие два года в безопасности. Вы — единственные люди, знакомые с этим миром. Полагаю, вас можно считать первыми колонистами.

Мартина взглянула на свой правый бок.

— Больше похоже на то, что Призма колонизировала нас.

Эван кивнул в знак согласия.

— То, что вы сделали для этих… э… людей — чудесно. Я намерен рекомендовать Церкви оказывать вам полную поддержку в любых проектах, которые вы собираетесь осуществить.

— Мы будем очень благодарны, — ответил Эван искренне. — Оградите нас от контактов с бюрократией.

Мангейм понимающе кивнул.

— Прошу простить меня, я бы с удовольствием остался до захода солнца, но у меня дела, которыми необходимо заняться. Совместное подписание официального обвинительного акта и другие неприятные дела, с которым лучше покончить как можно быстрее. Увидимся позднее.

— Будем ждать с нетерпением.

Они смотрели ему вслед, пока он спускался с платформы и пересекал открытое пространство, уже покрытое тенью, направляясь к административному зданию.

— Что ты об этом думаешь? — прошептала Мартина. — О том, что ожидает

Фрейзи и его людей?

Эван и не пытался скрыть сарказма в голосе.

— Я гораздо больше тебя сталкивался с тем, как ведут себя крупные компании во время кризиса, Мартина. Работодателям никогда не предъявляют никаких обвинений. Фрейзи и его подчиненные прикусят языки и будут терпеливо сносить любое наказание, которое придумает суд. Но ты никогда не увидишь ни одного из директоров, направленных для исправления. Они будут все отрицать, заявят, что Фрейзи действовал по собственной инициативе и без официального разрешения своего начальства, предъявят в подтверждение документы. Обвинения и контробвинения будут подшиты в папку, средства массовой информации порезвятся денек, а через пару лет снова начнут обычный бизнес. Нельзя посадить в тюрьму компанию. Можно побеспокоить ее, пустить ей кровь, подорвать ее силу, но нельзя запереть ее под замок.

— Это несправедливо и аморально.

— Это бизнес.

Долгое время на платформе царило молчание. Солнце почти село, когда к ним присоединилась третья фигура. Она вышла, прихрамывая, из только что отремонтированного лифта и пожаловалась на его неудачную конструкцию.

Кнопки управления были слишком высоко расположены.

Эван с любовью улыбнулся, глядя вниз на пришедшего.

— Добрый вечер, Эже.