– Ну конечно. То есть смысл ее я, понятно, не постигаю – говорят, на Калгаше всего десяток человек понимает ее по-настоящему – но в чем она заключается, изложить могу.

– Значит, ты тоже веришь в эту чушь? – хрипло рассмеялся Биней. – В то, что теория всемирного тяготения настолько сложна, что не более десятка человек способны в нее вникнуть?

– Все так говорят.

– Еще одна расхожая мудрость. Я могу тебе изложить эту теорию в двух словах, и ты все поймешь.

– Неужто?

– Обязательно поймешь. Вот слушай: закон всемирного тяготения -1– то есть теория всемирного тяготения – гласит, что все тела во вселенной притягиваются друг к другу таким образом, что сила притяжения между двумя телами пропорциональна произведению их масс, деленному на квадрат расстояния между ними. Вот и вся премудрость.

– И больше ничего?

– Вполне достаточно и этого. Понадобилось четыреста лет, чтобы вывести эту формулу.

– Так долго? Послушать тебя, так она совсем простая.

– Великие законы природы не открываются по наитию, что бы ваша братия ни писала на этот счет в газетах. Для их открытия, как правило, нужна совместная работа многих ученых в течение нескольких веков. С тех пор, как Генови 41-й открыл, что Калгаш вращается вокруг Оноса, а не наоборот – а это было четыреста лет назад – астрономы стали думать над тем, отчего шесть солнц появляются на небе именно так, а не иначе. Порядок движения каждого солнца регистрировался, анализировался, разгадывался. Возникала одна теория за другой – и все они проверялись, перепроверялись, менялись, отбрасывались, воскрешались и переходили в другие. Окаянная это была работа.

Теремон задумчиво кивнул, допил свой коктейль и сделал знак официанту принести еще два. Хорошо, что Виней утихомирился, заговорив о науке.

– Лет тридцать назад, – продолжал астроном, – Атор 77-й разрешил эту задачу, доказав, что орбиты шести солнц подчиняются закону тяготения. Это было потрясающее открытие. Один из величайших примеров торжества чистой логики.

– Я знаю, как ты почитаешь Атора. Но какое это имеет отношение…

– Я как раз подхожу к сути дела. – Виней встал, прихватив свой стакан, подошел к краю террасы и молча стоял там некоторое время, глядя на далекие Трей и Патру. Теремону показалось, что Виней опять разволновался, но не стал ничего говорить. Наконец Виней отпил большой глоток и, по-прежнему стоя спиной к Теремону, сказал: – Произошло вот что. Несколько месяцев назад я стал заново вычислять орбиту Калгаша вокруг Оноса, пользуясь новым университетским компьютером. Заложил в машину орбитальные наблюдения за последние полтора месяца и поставил задачу – вычислить орбиту до конца года. Никаких сюрпризов я не ждал и вообще, должно быть, только искал повода поиграть на компьютере. В программу, естественно, входили законы тяготения. – Он вдруг обернулся, и Теремон увидел его прибитый, затравленный взгляд. – Только задача не вышла, Теремон.

– Не понял.

– Орбита, которую рассчитал компьютер, не совпадает с гипотетической орбитой, которую я ожидал получить. Причем я, разумеется, не брал систему Калгаш – Онос в чистом виде. Я принял в расчет пертурбации, вызванные другими солнцами. И то, что, как утверждает компьютер, является истинной орбитой Калгаша, очень отличается от орбиты Калгаша по теории Атора.

– Но ведь ты сказал, что заложил в программу теорию Атора, – недоумевал Теремон.

– Заложил.

– Тогда… А-а, – вдруг просиял Теремон. – Бог ты мой! Вот это тема! Значит, новый университетский компьютер, поставленный не знаю уж за сколько миллионов кредиток, врет? Имела место скандальная растрата денег налогоплательщиков? Значит…

– С компьютером все в порядке, Теремон, поверь мне.