Я хочу остаться здесь, я им нужна, сказала себе Деби. И не позволю никому сбить меня с этого пути.

Было уже почти десять часов, когда Деби наконец покончила с делами и смогла пройти в кабинет Реджи. Спускаясь по лестнице, она уверяла себя, что не торопится туда вовсе не потому, что боится этой встречи.

В период школьных занятий девочки обычно укладывались спать не позднее десяти часов, если, конечно, что-то не заставляло их засиживаться дольше. Ей необходимо было разузнать как можно больше об их повседневной жизни, и именно поэтому она задержалась в классной комнате почти до десяти часов.

Их комнаты размещались этажом выше, чем ее собственная, там, где всегда были детские. Каждая из девочек имела свою спальню, но ванная была общая, как и комната, которая когда-то была предназначена для игр, а теперь шутливо именовалась «наша берлога». Здесь стояли уютный маленький диванчик, пара старинных стульев и полки с книгами. И хотя от хозяйского глаза Деби не укрылся царящий там беспорядок, она достаточно хорошо помнила себя в их возрасте и воздержалась от комментариев.

Кассеты и диски с поп-музыкой теснились бок о бок с классическими записями, пара ракеток в чехлах стояла у стены, и по крайней мере полдюжины спортивных туфель валялись на полу.

Обе девочки занимались теннисом. Кроме того, у Джин очень хороший слух и она любит классическую музыку, с гордостью сообщила Полли, когда Деби пыталась вытащить из кузин побольше сведений о том, как они проводят свободное время.

«Из этого разговора не трудно было понять, что они обе вполне счастливы, посещая монастырскую школу. Хотя девочки и учились в разных классах, у обеих была куча подруг, и, в отличие от нее самой в их годы, они казались зрелыми и достаточно хорошо ориентирующимися в жизни подростками.

Беседуя с кузинами, Дебора вдруг сообразила, что Полли как раз шестнадцать, и ее охватила тревога. Именно в этом возрасте она влюбилась в Реджи так отчаянно, что весь остальной мир перестал существовать.

Смерть родителей, которую девушке пришлось пережить в совсем юном возрасте, по-видимому, сыграла свою роль в формировании ее характера. Деби была чересчур застенчивой, и это мешало ей обрести друзей в новой школе. Трагическая гибель дяди и тети, которых она успела полюбить, и последовавшая за этим затяжная болезнь деда только усугубили ситуацию. Она окончательно замкнулась в себе, отгородившись от реального мира непроницаемой стеной.

Дебора вдруг припомнила один жаркий летний день, как раз после смерти дяди и тети. Реджи работал в саду, скинув рубашку, и солнечный свет играл на его мускулистой спине и руках. Она сидела под старой яблоней, отложив в сторону книгу, и молча наблюдала за ним, упиваясь чувствами, которые охватили ее при виде этого великолепного зрелища. Девушка настолько увлеклась, что даже не заметила, как в саду появилась миссис Бесс Пиккер, жена местного викария. Дебора очнулась только тогда, когда та подошла к ней и положила руку на плечо.

Девушка помнила, как резко повернулась к нежданной гостье, негодуя, что кто-то посмел нарушить ее уединение, и, не в состоянии скрыть свою злость, бросила на жену викария недовольный взгляд. Только теперь Деби поняла, почему на лице миссис Пиккер застыло выражение озабоченности и беспокойства. Добросердечная женщина в те печальные дни довольно часто навещала ее. Она даже предлагала девушке какое-то время пожить в их доме, возможно, видя, насколько опасна ее безграничная преданность молодому человеку.

Дебора помнила, как разрыдалась, когда Реджи поддержал эту идею, недоумевая, почему он хочет отослать ее. Он не переносил ее слез, и, зная это, она заплакала еще сильнее и в результате добилась, что этот переезд так никогда и не состоялся. Возможно, в противном случае всего дальнейшего и не случилось бы… Теперь Деби понимала, что могла бы найти хороших друзей в доме священника, и это помогло бы ей избавиться от эмоциональной зависимости от Реджи.