Полковник не на шутку разволновался, и генерал это заметил.

– Я хочу вам сказать, Иван Федорович, – продолжил после небольшой паузы Климов, – что в нашем высшем руководстве есть люди, которые тут же сообщают своим друзьям за океаном всё! Понимаете? Абсолютно всё! После гибели наших ребят мы их даже вычислили, но поделать ничего не смогли. Они находятся под защитой закона и государства, кто то из них депутат, кто то министр, кто то помощник или советник, ну прямо хоть несанкционированный отстрел начинай. А что делать? Комитет сейчас не тот стал. А президент очень хочет премию мира получить, поэтому его помощники не дают нам шагу ступить без доклада, санкции, согласований и прочих бюрократических препон. Полный контроль президентских чиновников. Ваша же организация под таким прессом не находится, но это пока, товарищ генерал. Думаю, что военная разведка в очереди на реформирование – следующая. Ведь она у многих стоит костью поперек горла, особенно у наших западных друзей. В вашей структуре наверняка есть спецназ, помогите нам, вернее, помогите стране, и это не громкие слова. С ответом вас не тороплю, товарищ генерал, но время уходит. Вот мои телефоны. Звонить я вам не смогу, простите! Сейчас знаете, сколько доброхотов появилось – первыми прибежать и доложить? До встречи, Иван Федорович!

Полковник Климов встал с лавочки, пожал протянутую руку генерала Корабелова и быстро, не оглядываясь, пошел по парковой аллее к выходу.

Начальник разведки долго размышлял о предложении полковника из Комитета. Конечно, генерал, в силу должности, знал многое. Обстановка в стране складывалась неблагоприятная. Ему ежедневно ложились на стол секретные шифровки с докладами о том, что в последнее время западные спецслужбы стали работать особенно интенсивно, даже, можно сказать, нагло и нахраписто. К его офицерам, не только за рубежом, но и внутри страны, в открытую, не маскируясь и не стесняясь, подходили сотрудники иностранных резидентур и предлагали негласное сотрудничество. Он и сам прекрасно видел, что творилось в стране в последние годы. «А что, собственно говоря, мне терять? Скоро на пенсию, и так уже отслужил больше сорока пяти лет», – усмехнулся Корабелов и снял телефонную трубку аппарата ОС .

– Приемная председателя КГБ, у аппарата помощник, – раздался знакомый баритон полковника Климова.

Начальник Управления коротко бросил всего три слова:

– Согласен! До встречи!

* * *

Климов взглянул на календарь. Прошел третий день после разговора с начальником разведки, а генерал Корабелов все не звонил.

«Может быть, не поверил в мою искренность, подумал, что провокация? А почему он, собственно, должен был мне поверить? Мы с ним никогда и нигде не встречались, время сейчас такое, что со знакомыми людьми опасно откровенничать», – раздумывал полковник, собирая на столе бумаги и укладывая в сейф. От невеселых мыслей Климова оторвал телефонный звонок, такой резкий и неожиданный, что он аж вздрогнул. У полковника тревожно забилось сердце: «А вдруг генерал?» Климов поднял трубку и сказал: «Приемная слушает», – как его прервал низкий голос генерала Корабелова. Этот хрипловатый, тихий и неторопливый бас начальника военной разведки полковник узнал бы из тысячи, потому что в глубине души надеялся, что генерал ему все таки позвонит. Климов очень обрадовался. Он даже хотел поприветствовать Корабелова, но не успел, услышал в трубке короткую фразу: «Согласен! До встречи!».