Эта женщина всегда была для меня загадкой, которую я так и не сумел разгадать. Самым удивительным казалось то, что на этой вспыльчивой, резкой, неусидчивой и язвительной особе по какой-то прихоти судьбы женился эльфийский принц и живет с ней по сей день. Причем живет благополучно и счастливо. Просто невозможно представить себе менее похожих друг на друга супругов. Дед — царственно сдержанный, спокойный. Даже если бы он ходил в лохмотьях, по его гордо поднятой голове и неестественно идеальной осанке любой понял бы, что перед ним принц. А рядом с ним — неугомонная, вечно встрепанная бабушка, в которой было слишком много энергии, чтобы она могла позволить себе такую роскошь, как величественное спокойствие.

Не могу сказать, что я сразу проникся любовью к некромантии и страстно желал обучаться этому виду магии. Поначалу я пришел в откровенный ужас, осознав, чем занимаются моя мать и бабка. Да и вряд ли какой ребенок мечтает возиться с трупами, а уж тем более взывать к силам смерти… Я хотел стать самым обычным светлым магом-воином, как отец и дед, спасать прекрасных дев, побеждать злобных монстров, и надеялся, что когда-нибудь даже сумею убить дракона. Хотя бы одного, не слишком крупного, все же великого воителя из меня не получилось бы.

Учителя годами бились со мной, пытаясь впихнуть в мою венценосную головушку знания, необходимые для того, чтобы стать великим воином… Не вышло. Так, боец среднего пошиба. К тому же выяснилось, что по какой-то непонятной причине мне недоступна магия Света. Абсолютно. Даже в самом простом своем проявлении. Когда дед со стороны отца, повелитель Рассветного леса, узнал об этом, его едва удар не хватил. Он закатил безобразную истерику моей матери Мириэль и предъявил претензии бабке и деду — дескать, подсунули королевскому дому Рассветных эльфов негодный товар. Скандал был жуткий, но что можно было сделать, если принц Эльдан уже родился и даже благополучно дожил до тридцати лет? До этого узнать о моем дефекте было невозможно: у эльфов магический узор формируется к пятидесяти годам (можно сказать, отставание в развитии по сравнению с другими расами), но я же не чистокровный, вот и получил доступ к магии раньше положенного срока. Все-таки в наличии человеческих генов есть некоторые преимущества. Ко всему прочему, я был признан совершеннолетним уже в шестьдесят, а не в девяносто-сто лет, как принято у эльфов.

— Бр-р, — помотал головой Анджей. — Кошмар какой-то. Не представляю, как я буду применять эти знания на практике.

Это он о лекции по ритуальному мучительству. Да уж, после подобных занятий нормальные студиозусы ночами спать не могут, а мы ничего — вот отдохнем немного и будем как новенькие.

— Да сдашь ты этот несчастный коллоквиум, — отмахнулся я. Опять Анджей начинает истерить по поводу того, что ничего не знает и уж точно ничего не сдаст.

— Я не о коллоквиуме, — тихо и как-то обреченно сказал однокашник. — Я о практике.

Мы промолчали. Бывают вещи, о которых просто не хочется разговаривать. Так люди стараются не называть волка волком, а говорят «серый»… Кажется, что пока не произнесешь это проклятое слово, ничего не случится и все будет хорошо.

— Да ладно, может, тебя еще отчислят, — вздохнул Рем, пытаясь хоть как-то утешить друга. Но вышло несколько неуклюже.

Анджей считался энтузиастом на нашем факультете. По крайней мере, так полагали все, кроме нас с Ремом. Было в этом парне что-то, что давало основания считать его кандидатом на отчисление. У нас никогда не выгоняли за неуспеваемость, и ни один из учащихся не уходил сам — если уж хватило духу поступить на этот факультет, то хватало духу и на нем учиться… К тому же некромантов всегда было чуть меньше необходимого количества, и при таком раскладе упустить даже одного способного ученика — это преступление.