|
Таков был обычай, и я отправился исполнять приказание. Прибыв на квартердек фрегата, я спросил по-французски, есть ли тут кто, говорящий на этом языке. Вперед вышел старший лейтенант и снял шляпу. Я объявил ему, что послан узнать, как называется корабль, кто им командует, чтобы записать в наш бортовой журнал и предложить им свои услуги, если они в чем нуждаются. Он отвечал, что капитан на палубе, и повернулся в ту сторону, где предполагал его увидеть, но тот уже сошел вниз.
— Я донесу ему о вашем поручении; я не знал, что он ушел с палубы. — И старший лейтенант вышел. Я обменялся несколькими комплиментами и новостями с офицерами, которые показались мне очень порядочными людьми. В это время старший лейтенант вернулся и попросил меня в каюту. Я сошел вниз. Дверь каюты была отворена; старший лейтенант доложил обо мне и вышел. Я взглянул на капитана, сидевшего за столом; это был красивый, статный мужчина, с двумя-тремя орденскими ленточками в петлицах и с огромными усами Мне показалось, что я где то его видел, но где именно — припомнить не мог; лицо его было мне знакомо, но так как я узнал на палубе от офицеров, что их капитан граф Шаксен, — имя, которого я никогда не слыхивал, — то подумал, что обманываюсь Итак, я обратился к нему на французском языке с длинным комплиментом. Капитан обернулся ко мне, отнял руку от глаз и, взглянув мне в лицо, произнес: — Мистер Симпл, я очень мало понимаю по-французски, говорите на чистом английском. Я подскочил от удивления. — Мне показалось ваше лицо знакомым, — проговорил я, — не ошибаюсь ли? Нет, вы, должно быть, мистер Чакс! — Так точно, мистер Симпл; вы видите перед собой вашего старого друга Чакса, боцмана. Я узнал вас, когда вы еще всходили на корабль, и, опасаясь, что вы узнаете меня с первого взгляда и скажете лишнее в присутствии моих офицеров, поскорее ушел в каюту. Извините за эту кажущуюся неучтивость. Мы с жаром пожали друг другу руки, и он усадил меня. — Но мне сказали на палубе, — проговорил я, — что кораблем командует граф Шаксен? — Это мой теперешний титул, мой милый Питер. Я объясню вам все дело вкратце, так как вам нельзя терять много времени. Уверен, что могу положиться на вашу честь. Вы помните, я был оставлен вами на корсаре при смерти, в капитанской куртке и эполетах. Когда вы покинули корабль, к нему пристали боты и нашли меня. Я все еще дышал. Заключив о моем чине по одежде, они взяли меня на бот и привезли на берег; вскоре потом корсар затонул. Никто не ожидал, что я останусь в живых. Но через несколько дней дело пошло на поправку. Они осведомились о моем имени. Я сказал им настоящее, а они переделали его в Шаксен. Выздоровел я каким-то чудом; но теперь в таком же добром здравии, как и прежде. Они немало гордились тем, что взяли в плен британского капитана, как они полагали: самого же меня о чине они не спрашивали. Несколько недель спустя меня отослали в Данию, но мы попали в шквал и потерпели крушение у шведского берега близ Карлскрина. Датчане в это время воевали со шведами; нас взяли в плен, а я, разумеется, был освобожден и принят с честью. Но так как я не говорил ни по-французски, ни по-шведски, то мне трудно было с ними объясняться. Я получил прекрасное временное содержание и вдобавок позволение отправиться в Англию, когда мне заблагорассудится. Шведы были в то время в состоянии войны и снаряжали флот. Но бедняжки в этом деле не очень-то отличались. Я забавлялся, гуляя по верфи и глядя на их приготовления. У них во флоте не было и тридцати человек, знающих свое дело. А такого, который мог бы распоряжаться работами, — ни одного. Вы знаете, Питер, я не могу оставаться в праздности, и вот мало-помалу я начал указывать то одному, то другому (многие из них понимали по-английски), так что дело, наконец, пошло на лад, и все капитаны и офицеры благодарили меня. |
