— Теперь уж ты меня не будешь пугать, за это я могу поручиться! Будь я повешен, если он еще останется жив после этого! — говорил себе Ванслиперкен.

В это время посланный им вниз за стаканом грога рулевой вернулся и принес требуемую смесь. Приказав ему поставить нас судна по ветру, лейтенант вернулся в свою каюту и заснул крепким сном, каким уже давно не спал. Хотя он и совершил преступление, но теперь мысль он нем не мучила его, так как он знал, что оно не может обнаружиться: его пугало не само преступление, а только наказание, которое могло навлечь на него, так как с сознанием преступления он успел уже совершенно освоиться.

В первый момент он поверил в несчастную случайность, но когда увидел, что на его крик не обращают внимания, сразу догадался, что это было рук Ванслиперкена.

— Ну, на этот раз он покончил со мной! — рассуждал несчастный юноша. — Что ж, когда-нибудь умирать надо… Это верно, но верно и то, что он попадет прямо в руки черту, когда сам умрет. И как не стыдно, в самом деле, три или четыре раза совершать убийство над таким бедным парнем, которого и сразу-то прикончить не трудно! — рассуждал он, стараясь доплыть до берега, но чувствуя, что силы изменяют ему, подумал: — Нет, видно, мне ни за что не доплыть до берега… Так нечего и надрывать свои последние силы, лучше уж отдохнуть! — и он лег на спину, раскинув руки. — Пойду, как кусок свинца, ко дну! — добавил он, лежа на спине и не сводя глаз с звездного неба. — Собственно говоря, не особенно стоит и жить на этом свете, — размышлял он, — быть может, на том много лучше будет. А умирать все равно надо будет не сейчас, так после!

Вдруг Костлявый почувствовал, что ударился головой о что-то твердое и, обернувшись, увидел, что это были поплавки расставленных рыбаками сетей. Этого поплавка едва было достаточно, чтобы продержать его над водой несколько минут, но находчивый юноша, уцепившись за сеть, стал подбирать под себя возможно большее количество поплавков так, что мог рассчитывать продержаться на них некоторое время.

— Поутру, если рыбаки придут осматривать свои сети, то выудят меня благополучно; если же отложить это дело до вечера, то найдут меня мертвым, как рыбу на песке. А если так, то надо на всякий случай готовиться к смерти! У меня, слава Богу, сборы не долги! Завещание писать не надо! Однако, — рассуждал он, — надо перед смертью простить Ванслиперкену: ну, его еще, пожалуй, можно простить, а уж его собаку ни за что! Да и его-то я прощу в самый последний момент, а пока еще торопиться не к чему! — думал он и вдруг стал к чему-то прислушиваться. — Ну, да, это идет лодка, это плеск весел! — и он стал выжидать. — Вот уже и лодка видна, очень большая и длинная, и идет, она на многих веслах. Да это, быть может, не рыбаки, а контрабандисты, о которых рассказывала нам Могги! Примут ли они меня? Эй, лодка! — крикнул он, напрягая все свои силы. — Ведь не дадите же вы утонуть у вас под носом, как щепке, христианской душе?! — добавил он, видя, что ему не отзываются с лодки.

— Да это Костлявый! — воскликнул Джемми Декс, повернув нос лодки в его сторону.