— Я думаю, вы ошибаетесь... Я видел тело моего несчастного друга. Все изуверства, проделанные с ним, — это уже второй подобный случай во Фритауне за последние месяцы. Оба убийства совершены преступниками, пришедшими из Гвинеи-Биссау.

— Почему? — скептически спросил Малко.

— Это работа колдунов, — стал объяснять Сонгу. — Им нужны некоторые части человеческого тела для приготовления волшебных снадобий, которые они затем продают очень дорого в деревнях.

— Но почему Эдди Коннолли?

— Он был журналистом, возможно, он вел расследование об их делах. Возможно, он встречал этих людей, они испугались. Я сделаю все, чтобы их отыскать.

— Итак, вы не считаете, что это дело рук ливанцев, убийство по заказу и под руководством Карима Лабаки? — в упор спросил Малко.

Он был твердо уверен, что полицейский врет. Если бы Эдди Коннолли занимался расследованием дел колдунов. Бернис знала бы об этом. Шека Сонгу криво улыбнулся.

— Человек, чье имя вы сейчас упомянули, не занимается колдовством.

Малко понял, что спорить бесполезно: полицейский не отступит от своей версии. Джим Декстер и Малко вышли из его кабинета. Едва ступив на лестницу, американец взорвался:

— Мерзкий лгун! Он прекрасно знает, почему убили Коннолли. Просто он до смерти напуган. Карим Лабаки причастен к этому делу. Они ликвидировали Коннолли таким образом, чтобы все думали, что это ритуальное убийство. Иначе убийство журналиста могло наделать много шума, и тогда...

Малко тоже кипел от бешенства. Они сели в «олдсмобиль» и Джим Декстер спросил:

— Что вы теперь собираетесь предпринять?

— Сменить методы, — угрюмо ответил Малко.

Он склонялся к тому, что Билл Ходжес был прав. С ливанцами можно было вести диалог только языком огнемета.

Дом Фестуса М'Бомпа выглядел убого. Оцинкованное железо, глинобитные стены, глина, пропитанная мочой, куры кудахчут вокруг новенького «мерседеса» — признак благосостояния. Малко и Билл вышли из «505-й». Выражение лица Билла Ходжеса говорило о том, что он не в лучшем настроении. Красные пятна на лице выступали еще ярче.

Одна дверь вела в кухню, грязную до отвращения, заваленную немытой посудой. Билл Ходжес щелкнул по голове невысокого негра, лениво занимающегося уборкой.

— Где шеф М'Бомпа?

— Спит, патрон.

— Иди разбуди. Мы ждем в гостиной.

Они вошли в большую комнату, в которой царил невообразимый беспорядок. Уселись в продавленные кресла, Дикий Билл отыскал бутылку виски «Джи энд Би» и налил себе, не скупясь.

— Вы его знаете? — спросил Малко.

— Да, у нас было два-три общих дела... — уклончиво ответил ирландец. — Один из самых продажных типов.

Минут через десять на пороге появилось толстокожее существо. Огромный негр, глазки заплыли жиром, серая бородка, ляжки, как огромные свиные окорока... Френч, какие носил Мао, почти такого же цвета, как его кожа, отчего он казался голым.

Расплылся в радостной улыбке при виде ирландца.

— Вчера устроил праздник! — объявил он. — Поэтому беспорядок немного. Как семья?

— Нормально, — угрюмо ответил ирландец.

Некоторое время обменивались банальностями по-африкански, затем, отхлебнув изрядный глоток виски, хозяин бухнулся в кресло с лопнувшими пружинами и, казалось, задремал.

Билл Ходжес с ходу накинулся на него.

— Ты видел вчера моего друга, Эдди Коннолли?

Фестус М'Бомпа слегка вздернул тяжелое веко, как у ящерицы.