Наступила тишина. Я опустился на колени перед старым Бизли и попросил его ответить.

— Да, я прощаю бедную, — сказал он и, обращаясь к жене, прибавил, — прости и ты…

Старуха посмотрела отуманенным взглядом на красивую молящую Мэри и прошептала:

— Как я надеюсь на милосердие Божие к моему мальчику, которого вы убили, так прощаю и вас, несчастная девушка.

— Да благословит вас Господь! — ответила Мэри и стала молить меня простить ее за то, что она лишает меня Друга, а у Домине прощения за ее прежнее недостойное поведение с ним.

— Мэри, от всего сердца прощаю вас, — сказал я.

— Благослови тебя Бог, девушка, — прорыдал Домине.

Попросив прощения у отца за прежнее своеволие, Мэри повернулась на коленях к Тому с выражением муки и любви на лице.

— Я знаю, ты простишь меня… простил, и мысль о твоей любви делает еще ужаснее для меня твою смерть. Но слушайте все, слушай, Том, я любила только тебя, тебе я отдала все свое сердце и, огорчая тебя, сама страдала.

Мэри протянула объятия к Тому, он прижал ее к своей груди.

Домине опустился на колени поодаль и прочитал молитву Господню; все мы повторяли его слова. Наконец, мы с Домине и со Степлтоном увели из камеры старых Бизли, потом вырвали Мэри из объятий Тома. Ее отец и Домине унесли ее в обмороке в гостиницу.

— Все ушли? — шепнул Том, опустив голову мне на плечо.

— Все, Том.

— Значит, главная горечь смерти миновала. Смилуйся над ними, Бог; им нужна Его помощь больше, чем мне.

Он залился горючими слезами, и это облегчило бедного малого, успокоило его.

Он поручил моим попечениям своих близких и прибавил:

— Благослови тебя Бог, Джейкоб Фейтфул, ты действительно был верным другом. А теперь уйди, мне нужно остаться одному. От вечности меня отделяет немногое.

Я еще раз пожал его руку и ушел.

Мои спутники уехали, я же решил остаться до конца, но лихорадочное возбуждение заставляло меня ходить взад и вперед по комнате. Во время этих блужданий я машинально увидел газету, машинально же развернул ее и взглянул на широкий лист. Одна статья вдруг привлекла мое внимание. «Корабль его величества „Имморталите“ пришел в Чатам». Наш фрегат вернулся! Так что же! Однако какой-то голос шепнул, что мне следует повидаться с капитаном Маклином и посоветоваться, нельзя ли что-нибудь сделать. Я немедленно заказал лошадей, отправился в Чатам, услышал, что капитан еще на палубе фрегата, и переправился на корабль. Офицеры меня узнали, обрадовались мне, провели к капитану, и я рассказал ему то, что случилось, и попросил его помощи.

— Фейтфул, — ответил он. — Том Бизли дважды дезертировал, однако есть смягчающие обстоятельства, и смертная казнь слишком суровое наказание для него. Мне не нравится, чтобы его казнили. Я могу спасти его и спасу. По правилам, дезертир одного рода оружия может быть потребован другим начальством, и его обязаны судить офицеры первого места служения. Следовательно, приговор был произнесен неправильно. Я пошлю отряд моряков и потребую выдачи Тома как дезертира флота. Они должны выдать мне его. Успокойтесь, Фейтфул, он в такой же безопасности, как и вы.

Мне хотелось упасть на колени и поблагодарить его.

— Нельзя терять времени, — прибавил я, — его расстреляют завтра в десять часов утра.