Набрал, мало ли что у него случилось. Вот только на экране я увидел не одного отца, а ещё рядом с ним очень и очень знакомое лицо меня разглядывало.

— Да, похож, чего уж там, — чуть отодвинулся Шурави от экрана, кивнув в сторону Борисыча, словно продолжая незаконченный разговор, — Зря я тебе не верил. Ну, привет, что ли…

— И вам не хворать, — покрутился я в кресле, чувствуя, что тучи в районе сидения ощутимо сгущаются и меня не на шутку начинает припекать, — Привет, Шурави.

Есть у меня чутьё на неприятности. И сегодня прямо тот случай, о котором я уже раз несколько размышлял.

Может, кого и удивляет, что я не кидаюсь спасать СССР, и не бегу с советами к членам Политбюро, а спокойно себе занимаюсь тем, что умею: кручу гайки, устанавливаю магнитолы и пишу музыку. Меня этому в своё время отец научил. Каждый должен заниматься тем, что он умеет делать. Да, став либромантом, я не раз думал о том, что я теперь больше маг, чем, скажем, тот же композитор, но абсолютной уверенности у меня нет. Мешает даже простенькое понимание того, что надумай я вернуться обратно в Россию, и не факт, что магия останется при мне. Даже Разумов, маг из России, и то на сто процентов в такой возможности не уверен.

Зато музыка, как была со мной, так и будет, и то, что я сам стану исполнителем своих же песен — это громадный, я бы сказал, здоровенный плюс. Примеров у меня больше, чем достаточно. Тот же Антонов, Николаев, Кузьмин. Все они стали популярны благодаря тому, что исполняли песни собственного сочинения.

— Там у вас декабрь скоро, — поведал мне хозяин автосервиса, не дождавшись от меня продолжения разговора.

— Издалека начинаешь, — я нарочито громко вздохнул, понимая, что самые мрачные мои подозрения начали сбываться.

Про то, что Афган, как обычно в обиходе называют развязанную Советским Союзом войну в Афганистане, приближается каждый день, я старался не думать. Никакой пользы и радости она стране не принесёт, зато сколько молодых парней мы там оставим, и как в международной политике просядем. Да и советскому народу Коммунистическая партия Советского Союза наглядно даст понять, что монументальные стелы в каждом городе, с высеченной надписью «СССР — оплот мира», это обычное жульничество. А как ещё назвать людей, которые убеждают в одном, а делают абсолютно иное, прямо противоположное? Мошенники, и никак иначе.

— Шурави, надеюсь, ты понимаешь, что я не в твоём прошлом? Да, в очень и очень похожем, но не в твоём, — попытался я воззвать к голосу разума своего старого знакомого.

— Понимать-то понимаю, а ничего с собой поделать не могу. Мне каждую ночь парни стали сниться, которых я «за речкой» потерял. Извёлся весь.

Мда-а, хорошая была попытка, но чую, не отговорить мне «афганца».

Это нам, рождённым после распада социалистической Империи, никуда не упиралось спасать социализм и исправлять его ошибки.

Как ни крути, а в моём времени, если ты не ленив и не безнадёжен, жить намного проще и комфортнее.

Собственно, на этом социализм и проиграл.

Когда «призрак коммунизма», согласно Марксу, попёрся «бродить по Европе», то сообразительные капиталисты сначала выровняли условия жизни и труда у основного населения своих стран, а потом и превзошли его. Больше социализму, кроме громких лозунгов, предложить людям было нечего, и стрелка компаса общественного мнения развернулась на сто восемьдесят градусов, ориентируясь на средний уровень жизни в развитых капстранах. Так что сколько лозунги не скандируй, а народ всегда за теми пойдёт, кто ему более приличную жизнь обеспечит, а на то, как при этом будет государственный строй называться, простым людям в общем-то наплевать.