— Вот видишь, — извиняясь, развёл я руки, пытаясь наскоро прикинуть возраст отца в семьдесят девятом, — Мне же ещё двадцати семи нет. Я, можно сказать, только — только жить начинаю. Совсем юный и молодой цветущий организм. Так что рано мне жениться.

— Ой, балабол. Весь в отца. Да ладно, не слушай меня, старую. Шучу я. Без этой растительности ты лучше выглядишь. Моложе сразу лет на пять стал, — расплылась в доброй улыбке уборщица, сверкнув металлическими зубами. Она ещё раз окинула меня взглядом и кивнула на мои сланцы, — А ты куда это в трусах да тапочках собрался? К Стасику из сорок девятой что ли? Так они с Люськой к первому автобусу в Липово торопились. Хотели воды набрать на полив, пока напор нормальный.

— Ну да, ну да. Про дачу он мне забыл сказать, — с трудом переставляя ставшие ватными ноги, прошёл я к скамейке.

Семьдесят девятый…

Я чуть не сел на асфальт мимо лавки. Я появлюсь на свет только через тринадцать лет. Отцу сейчас в этом времени двадцать шесть и тётя Женя приняла меня за него, потому что мы с ним похожи. Как говорили нам все знакомые, я его копия, но без усов. Ростом мы оба под метр восемьдесят, только я вроде похудее буду. Даже родились мы оба в одном и том же месяце, с разницей в один день.

Стасик и Люська из сорок девятой — это, как я только что сообразил, дядя Стас и тётя Люда Спиридоновы, родители Владимира Станиславовича, который преподавал у меня физику. Сейчас они, скорее всего уже на даче, куда ездил единственный, вечно переполненный двадцать первый маршрут городского автобуса. Вообще-то городок у нас маленький и до их участка за полчаса можно на велосипеде не спеша доехать. Что мы порой и делали с пацанами, когда на дачу кого-нибудь по хозяйству отправляли предки. Ещё рядом с деревней Липово, давшей название огромному дачному посёлку, находится старое городское кладбище, на котором лежат папины родители, там же похоронили и мою маму, а затем и папу. Поэтому, порой стоит уточнить: сам поехал человек в Липово или его туда отвезли, а то находятся шутники…

— Кстати, тёть Жень, ты ведь в ЖЭКе работаешь. Не в курсе, горячую воду надолго отключили?

— Как обычно, до конца лета, — не отвлекаясь от работы, через плечо кинула тётка, — А ты чего спросил-то? Чай не в первый раз. Каждый год так.

М-да, весёлая история. Сходил, блин, за хлебушком. Самое интересное, что у меня, выходит, и на хлебушек-то денег нет, да и не малейшего понятия, сколько он у них стоит. Похлопал по карманам бридж в поисках сигарет и зажигалки. В карманах только ключи с картой. За сигаретами поплёлся домой.

В прострации добравшись до третьего этажа, вошёл за порог квартиры, прислонился спиной к двери и сполз по ней на пол. Посидев минут пять, прошёл на кухню, и под звук закипающего чайника начал размышлять уже спокойнее.

На банковской карте у меня деньги есть. В нашем городишке можно было полгода более-менее нормально прожить. Кроме того, мне каждый квартал авторские поступления идут с разных источников, а здесь у меня ни копейки.

Вот это я попал! Чёртова инициация! Прямо в СССР меня отправила шаманка озабоченная!

Сижу, киплю на пару с чайником. Пар из ушей.

Я любил читать в инете фантастику и фэнтези про всяких попаданцев в прошлое, и насколько помню, в книжках герои обычно в кого-нибудь из аборигенов вселялись и почему-то всегда после своей смерти. Может я тоже умер в двадцать первом веке и вселился в своего отца в семьдесят девятом? Потянул правый рукав футболки вверх. Тело вроде моё. Вон и татуировка весов на плече, означающих мой знак зодиака, никуда не делась. У отца из татушек только группа крови чуть ниже груди была наколота.