В этом возрасте мы все уже в край самостоятельные, и декларируем, что от родичей нам ничего не надо.

— Мою ласточку возьмёшь за девять штук? — кивнул Санёк на ворота, подпёртые его "тройкой".

Ради приличия, я секунд десять думал.

— Цвет, не то, чтобы мой. Я бежевый хотел, или белый, — изобразил я те муки, которые знакомы любому парню, пришедшему в автосалон выбирать свою первую машину.

— Да она одна такая на весь город с таким цветом. Специально для бати с Тольятти везли, — выпучил глаза Санчес, не понимая, в чём проблема.

— В том-то и дело, что одна. Мало ли, покрасить крыло мне приспичит, или в зад кто въедет, и что? За краской в Тольятти ехать? Или всю машину перекрашивать?

— Да с твоим-то опытом ещё и про аварии думать, — попытался осадить меня Александр.

— Не ты, так тебя догонят, — озвучил я опыт водителей, знакомых с движением на Третьей кольцевой моего времени.

— Ладно, ты пока думай, но недолго. Мне тоже определяться нужно. А чем это у тебя в гараже пахнет?

Хм, сказать, что автохимией из будущего, так не поймёт.

— Салон оттираю. Всё, что под руку попадается, пробую.

— То-то я и чую, что парфюмом несёт. Слушай, я же по другому вопросу к тебе приехал. Как ты смотришь на то, чтобы вместе с нами поиграть? Ансамбль у нас неплохой, а аппаратуру сам видел. Всё по последнему слову.

— Сань, так у вас и так полный состав. К тому же чужое играть мне не по душе. Я больше петь люблю и музыку сочинять, — деловито попинал я ногой колесо, осматривая свою похорошевшую машину.

Осталось полиролью пройти, и вообще блеск. Как новенькая будет.

— Ты-ы… Музыку… — вылупился на меня "молочный брат".

— Угу, я. Не боги горшки обжигают. Отчего бы и мне не попробовать что-нибудь сочинить.

— И что у тебя за песни?

— Песен нет. Инструменталки только.

— Так ты же сказал, что петь любишь?

— Ну, если ты текст сочинишь, то и над песней можно подумать, — сообщил я, принимаясь оттирать свежее битумное пятно, обнаруженное на пассажирской двери.

— Я… Стихи…

— Ну, не я же. У меня даже в школе по литературе трояк был. А ты вроде в отличниках ходил, — наугад брякнул я, сообразив, что при таком папе у Сани и в школе должно было быть всё в шоколаде.

— Нашёл, что вспоминать. Это когда было.

— Значит текстовика ищи, если сам не можешь, — отошёл я от машины, разглядывая со стороны оттёртую дверь, — Тогда и песенку можно сочинить будет.

— Слушай, а ведь есть у меня одна знакомая. У неё две или три общие тетради стихами исписаны. Только лучше будет, если ты с ней поговоришь, — заметно закручинился друг, — А то у меня с ней отношения сложные.

— Вот только не надо меня смешить. Когда это у тебя с девушками сложные отношения были? — фыркнул я, вспомнив характеристику Александра, данную Борисычем. Ага, бабник и бездельник, если коротко и без мата.

— Да там родители участие принимают, а у нас с ней характеры разные. Больно уж она серьёзная, а я, сам знаешь.

— Знаю, как не знать, — заржал я, в очередной раз припоминая их похождения с отцом.

— Да ну тебя, — отмахнулся Санёк, — Когда по машине ответ дашь?

— В воскресенье вечером.