Мрамор занял место Талькотта и, таким образом, сделался моим старшим лейтенантом. Русское правительство поручило мне доставить груз в Одессу.

Мы предполагали, что Блистательная Порта беспрепятственно пропустит американское судно, но в Дарданеллах мне велено было поворотить назад; пришлось оставить груз на Мальте.

В Гибралтарском проливе к нам подошел английский фрегат, возвестивший нам об объявлении войны между Францией и Англией.

В Атлантическом океане я всячески старался избегать всех встреч и благополучно добрался до Нью-Йорка.

Глава XXVII

По выходе из конторы, с которой у меня были дела, я направился в отель и, при повороте на Валль-стрит, совсем неожиданно встретил Руперта. Он шел скорыми шагами; увидев меня, он как бы удивился и сконфузился, но все же поспешил сделать вид, что обрадовался мне. Он был в трауре, но тем не менее одет по последней моде.

— Веллингфорд! — воскликнул он. Это в первый раз, что он не называл меня Мильс. — Откуда это вы свалились, как снег на голову? О вас ходило столько разных слухов, что теперь ваше появление произведет такой же эффект, как явление здесь самого Бонапарта. А ваше судно?

— Вы знаете, что мы один другого не покидаем, разве только крушение или смерть могут разлучить нас.

— Вот именно так я и говорил всегда этим дамам: «Вы увидите, Веллингфорд если женится, то только на своей «Авроре». Но у вас цветущий вид; знаете, вы на море хорошеете!

— Мне нечего жаловаться на свое здоровье. Но что же вы мне ничего не говорите о наших? Что поделывают наши друзья? Ваш отец?

— Он сейчас в Клаубонни.

— Прекрасно; но рассказывайте же мне о себе. — Я заранее дрожал при мысли услышать, что Люси уже замужем. — Как поживает Грация?

— О, Грация, как же это я забыл ее?! Надо было начать с нее. Увы! Мой милый капитан, я не стану скрывать от вас правды; ваша сестра теперь совсем не та, какой вы ее оставили, по крайней мере, я опасаюсь за ее здоровье, потому что не видал ее целую вечность. Осень она провела с нами; на Рождество же захотела уехать к себе, объясняя это тем, что ее семья всегда проводила праздники в Клаубонни. С тех пор она не возвращалась; но я боюсь, что она плоха. Вы знаете, что Грация всегда была хрупким созданием; она настоящая американка! Ах, Веллингфорд, наши женщины не отличаются здоровьем: то ли дело англичанки!

Вся кровь бросилась мне в лицо. Я насилу удержался, чтобы не столкнуть этого мерзавца в яму, но, несмотря ни на что, он был брат Люси; затем я не имел доказательств, что он давал Грации повод думать, что любит ее; и я обязан был устранить все, что могло бы так или иначе компрометировать ее. А потому я постарался заглушить свой гнев, который просто душил меня.

— Это очень печальная новость, — ответил я, — Грация такой человек, который нуждается в нежной заботливости и ласке, а я-то все разъезжал из моря в море, в погоне за деньгами, вместо того, чтобы сидеть в Клаубонни около больной сестры.

— Деньги вещь хорошая, капитан, — ответил Руперт с выразительной улыбкой, — но зачем преувеличивать нездоровье Грации, она поправится. Надеюсь, что ваши путешествия были выгодны?

— А Люси? — прервал я его, не считая нужным отвечать. — Где она теперь?

— Мисс Гардинг в городе, в нашем доме на Валль-стрите, но она каждое утро ездит на дачу, так как невыносимо все время оставаться здесь, среди накаленных кирпичей.