Женщины забились в угол, бледные, трепещущие от страха. Миссис Мэнсфилд, захлебываясь эмоциями, звонила в полицию. Эллери хотел было воспротивиться этому, но только пожал плечами, закусил губу и склонился над корзиной. На ее ручке белел клочок бумаги. Тем же карандашом и почерком корзина была адресована мистеру Полу Гарднеру.

– Похоже, на сей раз выбрали вас, старина, – произнес Эллери.

Гарднер уставился на корзину, не веря своим глазам:

– Капуста!

– Простите, – оборвал его Эллери и быстро вышел. Вернувшись, он пожал плечами: – Капуста, как сказала кухарка, из овощехранилища.

Между тем миссис Мэнсфилд продолжала сводить с ума дежурного офицера. Видно было, что происходящее ее допекло. К концу разговора она была красной, как морковь.

– Довольно с нас этого идиотизма, Куин, – прохрипела она и, истерически захохотав, упала в кресло. – Я знала, Лаура, ты делаешь самую большую ошибку в жизни, выходя за эту скотину! – Старая леди снова зашлась в приступе сумасшедшего смеха.

Через пятнадцать минут, сопровождаемые ревом сирены, прибыли представители закона. Олицетворял закон плотный краснолицый человек в форме констебля, его сопровождал молодой долговязый полицейский.

– Ногтон, – коротко представился констебль. – Что за чертовщина у вас тут происходит?

– Здравствуйте, Ногтон. Я – Куин, сын инспектора Куина с Центральной улицы.

– О! – Ногтон строго повернулся к миссис Мэнсфилд. Почему вы не сказали, что здесь мистер Куин? Вам следовало бы знать, миссис Мэнсфилд…

– Меня тошнит от вас всех! – завизжала старуха. Дурость, дурость и дурость с самого начала этого дурацкого уик-энда. Вначале эта ужасная актриса в короткой юбке – с ее-то ногами и бедрами, потом этот… эта…

Ногтон потер подбородок:

– Отойдемте в сторонку, мистер Куин, чтобы поговорить толком. Что, черт побери, здесь все-таки происходит? Вздохнув, Эллери приступил к рассказу. По мере того как он говорил, лицо полицейского наливалось краской. Наконец он не выдержал:

– Вы что, серьезно? Мне все это кажется бредом. Оуэн спятил и откалывает свои шуточки. Этого нельзя принимать всерьез!

– Боюсь, что мы должны… – начал Эллери. – Но что это?! Клянусь небом, еще одно послание от нашего неугомонного привидения! – С этими словами он бросился к двери.

Стоящий ближе к выходу, Ногтон рванул дверь, и всех обдало пылью с улицы. На пороге лежало пятое по счету послание. Полицейские бросились на улицу разыскивать невидимку. Эллери нетерпеливо поднял сверток.

Все тем же почерком пакет был адресован миссис Гарднер.

Внутри находились две шахматные фигуры – черный и белый короли.

– Кто играет в шахматы в этом доме? – спросил Эллери.

– Ричард! – взвизгнула миссис Оуэн. – О господи, я схожу с ума…

Расследование показало, что из шахматной коробки Ричарда Оуэна исчезли две фигуры. Вернулись запыхавшиеся офицеры местной полиции. Их поиски ни к чему не привели. Эллери молча изучал шахматные фигуры.

– Ну? – набычился Ногтон.

– Хорошо, – спокойно произнес Эллери. – У меня есть блестящая версия, Ногтон. Послушайте.

Он отвел Ногтона в сторону и начал что-то говорить ему быстрым шепотом. Остальные топтались поодаль, изнывая от волнения.