Гериот засмеялся и ответил:

– Ну вот, Дэвид, я вижу, напоминание о долгах подействовало на тебя, словно ушат холодной воды, и сразу вернуло тебя к жизни. А теперь, приятель, ответь мне как добрый христианин: согласен ли ты отобедать у меня завтра в полдень и привести с собой очаровательную мистрис Маргарет, мою крестницу, чтобы встретиться с нашим благородным юным соотечественником лордом Гленварлохом?

– С молодым лордом Гленварлохом?! – воскликнул старый механик. – Я от всей души буду рад снова увидеться с ним. Мы не встречались вот уже сорок лет – он был на два класса старше меня в школе, где нас учили латыни… Славный юноша!

– Ты, видно, совсем из ума выжил! – ответил ювелир. – Это был его отец, понимаешь – отец! Нечего сказать, славный юноша получился бы из достопочтенного лорда к этому времени, если бы он был еще жив. Это его сын, лорд Найджел.

– Его сын! – воскликнул Рэмзи. – Может быть, ему понадобится что‑нибудь – хронометр или часы? Нынче ни один кавалер без них обойтись не может.

– Насколько мне известно, он сможет купить половину твоей лавки, если только когда‑нибудь вернет себе свое состояние, – сказал его приятель. – Смотри же не забывай своего обещания, Дэви, и не заставляй себя ждать, как в прошлый раз, когда моей хозяйке пришлось до двух часов пополудни парить в печке баранью голову и суп из петуха с пореем.

– Тем большей похвалы заслуживает ее кулинарное искусство, – ответил Дэвид, окончательно пришедший в себя. – Ведь переваренная баранья голова – это яд, как говорится в нашей пословице.

– Ты прав, – сказал мейстер Джордж, – но завтра на обед бараньей головы не будет, и если ты испортишь нам трапезу, ее уж никакой пословицей не сдобришь. Может быть, ты встретишься у меня со своим другом сэром Манго Мэлегроутером, ибо я намерен пригласить его милость. Смотри же не опаздывай, Дэви.

– Нет, нет. Я буду точен, как хронометр, – ответил Рэмзи.

– Я все‑таки не верю тебе, – возразил Гериот. – Послушай‑ка, Дженкин, скажи шотландке Дженет, чтобы она сказала красавице Маргарет, моей крестнице, пусть она напомнит своему отцу, чтобы он надел завтра свой лучший камзол, и пусть она приведет его в полдень на Ломбард‑стрит. Скажи ей, что они встретятся там с молодым красивым шотландским лордом.

Дженкин кашлянул сухим, отрывистым кашлем, как кашляют люди, получившие какое‑нибудь неприятное поручение или услышавшие мнение, не допускающее возражений.

– Гм! – передразнил его мейстер Джордж, который, как мы уже заметили, придерживался довольно строгих правил в семейной жизни. – Это что еще за «гм»? Выполнишь ты мое поручение или нет?

– Разумеется, мейстер Джордж Гериот, – ответил подмастерье, слегка коснувшись рукой шапочки. – Я хотел только сказать, что мистрис Маргарет едва ли забудет о таком приглашении.

– Еще бы, – промолвил мейстер Джордж. – Она всегда слушается своего крестного, хотя подчас я и зову ее стрекозой. Да, вот еще что, Дженкин; приходи‑ка ты вместе со своим товарищем, чтобы проводить домой хозяина с дочкой, и захватите свои дубинки, но сперва закройте лавку и спустите с цепи бульдога, да пусть привратник посидит в лавке до вашего возвращения. А я пошлю вместе с вами двух слуг – говорят, эти буйные молодчики из Темпла совсем распоясались.

– Наши дубинки не дадут спуска их шпагам, – сказал Дженкин, – и незачем вам беспокоить своих слуг.

– А если понадобится, – промолвил Танстол, – и у нас найдутся шпаги.

– Что ты, что ты, юнец! – воскликнул горожанин.