Змея стремительно исчезла где-то в кустах, так что ее и след бы простыл, если б не громкое позвякивание колокольчика.

Вскоре за деревьями послышался испуганный птичий крик и хлопанье крыльев.

— Тетерка! — прошептал Минграсами. — Она на гнезде и защищает яйца.

— Поползи-ка туда, Фрикэ, — предложил Андрэ.

Парижанин хотел было уже нагнуться под ветви, но бирманец удержал его.

Он издал резкий свист и знаком показал юноше, чтобы тот хорошенько посмотрел между деревьями.

— О, вижу, вижу!.. Бедненькая!.. Она на гнезде.

— Убей ее.

— Не могу!.. Ведь наседка.

— Без нежностей. Охота так охота. Ведь нам нужно людей кормить.

Тетерка, вероятно, прижатая невидимым врагом, тяжело взлетела.

Фрикэ сделал по ней два выстрела и оба раза промазал.

— Черт возьми! — вскричал он.

Раздался третий выстрел. Несчастная птица, описав большой круг над своим гнездом, распласталась на земле.

Старик свистнул еще резче и повелительнее. Уж как бы нехотя приполз обратно к своему хозяину.

Старик водворил его опять в корзинку и поглядел на Андрэ восторженно, а на Фрикэ косо.

Охотники пошли дальше лесом, который, на их счастье, сделался реже.

Пройдя шагов сто, старик остановился и опять выпустил змею.

— Еще гнездо! — сказал переводчик.

Фрикэ, начавший приобретать опыт, хотя и с уроком для своего самолюбия, бросился по следам ужа, на звук колокольчика.

Опять он услыхал испуганный крик и хлопанье крыльев. Тихо подкравшись, он совершенно отбросил свои кровожадные намерения при виде неожиданного зрелища.

Тетерка, вся ощетинившись, откинулась назад и, выставив вперед когти, отчаянно вертелась, защищая гнездо. Она старалась помешать ужу захватить яйца.

Но ужа нисколько не смущали ее крики, удары когтями и клювом. Он быстро двигался вокруг несчастной птицы, не спуская с нее глаз. Утомленная тетерка ослабевала; взгляд змеиных глаз, холодных и неподвижных, гипнотизировал ее. Круг сужался все больше и больше. Измученная, истомленная птица вдруг упала навзничь, словно в припадке каталепсии.

Уж проворно вполз в гнездо — то была простая ямка в земле — схватил одно яйцо, разбил зубами, съел с видимым наслаждением желток, потом принялся за другое, за третье, не обращая внимания на тихо подошедшего Фрикэ.

— Приятного аппетита, красавец мой, — сказал Парижанин, — а я тем временем овладею нашей курочкой, не истративши ни одной дробинки.

Но парижанин жестоко ошибся в расчете.

Тетерка, избавившись от гипнотизировавшего ее змеиного взгляда, пришла в себя. Увидав, что кто-то осмелился подойти и протягивает к ней руку, чтобы схватить ее за шею, она пришла в ярость и со всей злобой наседки, защищающей птенцов, набросилась на врага, жестоко исцарапав ему руки и едва не выклевав глаза.

Не имея возможности пустить в дело ружье, так как наседка была слишком близко, не зная чем и как защититься от ее когтей и клюва, Фрикэ благородно ретировался и побежал к своим, прыская со смеху.

Сытый уж полз за ним следом, отозванный свистком хозяина.

— Что случилось? — спросил Андрэ, заинтересованный этим непонятным бегством.

— Ничего не случилось. Бешеная тетерка, вот и все. Вы видали, как большие собаки убегали от наседки с цыплятами?

— Видал.

— Вообразите себе десятифунтовую курицу, прыгающую в лицо, царапающую, клюющую — словом разъяренного зверя, да и только. Я чуть-чуть глаз не лишился. Ей-богу, тигр не так страшен.

— Что же ты теперь будешь делать?

— Да ничего. Я мог бы вернуться и пристрелить ее, но за свое необыкновенное мужество она заслуживает пощады.