–Ваня, – хмыкнула я, – это типичный дурдом. Приехали гости дорогие, а нас даже не встречают.

Словно в подтверждение моих слов из коридора выскочил бледный белобрысый, руки его тряслись, и сам он больше походил на буйного неврастеника, нежели на Советника Арвиля Фатиа. Он проскочил мимо нас, потом резко затормозил, проехав по гладкому мраморному полу пару аршинов, и вернулся обратно, нервно улыбаясь:

–Добро пожаловать!

–Ага, – кивнула я.

В это время с балкона на втором этаже на лестницу посыпалось какое-то тряпье, красивые яркие платья, шарфы из эльфийского шелка, а потом раздался женский душераздирающий вопль:

–Мерзавец!

Советник округлил глаза и быстро проводил нас в обеденную залу. Мы оказались в длинной, ярко освещенной комнате с высокими окнами с темно-зелеными занавесками, посреди большой стол с многочисленными яствами, за которым расположилось множество гостей. Стоило нам войти, как все замолчали и с неприкрытым любопытством уставились в нашу сторону. Я почувствовала себя не в своей тарелке, когда заметила, что все женщины были одеты в красивые вечерние платья из дорогих эльфийских тканей; Ваня в своем нелепом воротничке-манишке пришелся как раз ко двору.

Нас усадили на положенные места, все молчали, над столом летала нахальная муха, дворецкие жарились в своих париках и тяжелых бархатных ливреях. Властитель все не шел. Я начала томиться, глотала слюни, глядя на блюда с поджаренными отбивными и тушкой поросенка с яблоком во рту. Гости, как приличествует воспитанной аристократии, старались не рассматривать нас слишком пристально, а только изредка кидали заинтересованные взгляды.

Свечи плавились, вино нагревалось, кушанья дымились и дурманили потрясающими ароматами, а Властителя все не было. Тут открылась дверь, все немедленно поднялись, я сидела спиной к входу, но, следуя примеру окружающих, встала и приняла, как и у всех, выражение благоговейного обожания на лице. Раздались торопливые шаги, я с интересом посмотрела на вошедших, позабыв, что должна изображать всепоглощающую любовь и преданность, и едва не рухнула под стол. Рядом с Властителем Фатии стоял тот самый даниец, которого мы с гномом обокрали в Краснодоле. У меня пересохло во рту, а руки сами потянулись к полному серебряному кубку с вином, я схватила его, сделала большой глоток под удивленные взгляды присутствующих и плюхнулась на стул, покрываясь противным липким потом.

Мое напряженное лицо выражало лихорадочную работу мысли: значит, Фатиа и этот даниец близко друг друга знают! Оба они появились во время нашего путешествия, вероятнее всего, оба замешены в похищении малыша. Мне стало трудно дышать: если бы я попала в лапы одного из них, то вряд ли сейчас бы напивалась сладким гномьим вином.

Между тем, гости расселись, обед начался.

–Асенька, – раздался приятный голос, – я думаю, Вам не стоит представлять Леона Неаполи, моего друга и помощника.

После этих слов Петушков раскашлялся, он корчился, на глаза навернулись слезы. Новость о том, что мы обокрали «правую руку» Властителя его подкосила. Ваня теперь мечтал только об одном: умереть быстро, безболезненно и, желательно, прямо сейчас.

Сидящие за столом, ожидая скандала, перестали на секунду жевать и сфокусировали свои взгляды на моем вытянувшемся лице.

–Действительно, не стоит! – выдавила я из себя, с грустью разглядывая чистую тарелку. Аппетит пропал, ароматные запахи еды стали раздражать, я схватила бокал с вином и сделала еще один большой глоток, потом еще. Ваня толкнул меня в бок, умоляя соблюдать приличия. Хорошо, Фатиа, 1:0, в твою пользу!

Я физически ощущала, как над столом сгущаются тучи. Напряжение, возникшее между присутствующими, угнетало, мне ужасно хотелось схватить руками куриную ножку и вгрызться в нее зубами, тем самым, выместив на ней накопившуюся злость.