Протягивая руку Феб, он сказал:

– Можете ли вы простить меня, любовь моя? Моя дочь показала мне, что я был не прав. Согласитесь ли вы выйти замуж за такого старого глупца?

Феб, кусая губы, в то время как слезы наполнили ее глаза, взяла его руку.

– Не такого уж старого, мой дорогой, – ответила она.

Диана пропустила своего отца и Феб, чтобы они встали в центре их полукруга; дамы утирали слезы, джентльмены покашливали.

Кингзбридж предложил священнику начинать, но бедный человек уже не мог более вынести странности этих аристократов. Он улыбнулся посиневшими губами полным надежд парам и тут же упал в обморок.

ДНЕВНИК

«Моя благопристойность вернулась ко мне, по крайней мере, я надеюсь на это. Но я изменилась благодаря моим приключениям – думаю, к лучшему. Я знаю, что от природы имею скрытную натуру и всегда буду держать свое сердце закрытым для других. Но я научилась преодолевать себя, особенно когда мои поступки идут вразрез с мнением общества. Если бы я не была так парализована боязнью скандала, то смогла бы, я знаю, избежать многих трудностей.

Но теперь я начинаю раздумывать. Открыла бы Джулия свою любовь к Лоуренсу? Отбросил бы папа свою боязнь быть осужденным обществом и признался бы в любви к сестре покойной жены?

Ирония заключается в том, что, кажется, весь высший свет знал о моей любви к Эверарду и о любви папы к тете Феб. Вопрос спорный, но поскольку я счастливо вышла замуж за мужчину, которого всем сердцем люблю, то могу сказать лишь, что ни о чем не жалею.

К огромному удовольствию Джулии, они с Лоуренсом отправились в Париж почти сразу после свадебного торжества, состоявшегося по возвращении из церкви. Тетя Феб устроила празднество в своем прекрасном розовом саду. Ничего не могло быть лучше, чем тот вечер под безоблачным небом с воздухом, напоенным ароматом сотен роз, особенно когда сама Феб была так счастлива.

Сначала многие сожалели, что Джулия не смогла сделать лучшей партии. Но когда всем стало известно, что Лоуренс и есть набоб, о котором велось так много разговоров, большинство подумало, что это было величайшей шуткой со стороны лорда Кингзбриджа – взять секретарем одного из богатейших людей Англии. Джулия, естественно, стала сразу же объектом не сожаления, но зависти.

Что касается того, что Лоуренс оказался сыном печально известного Джорджа Эшвуда, то я с огромным удовольствием узнала, что высший свет нашел возможным простить грехи отца и вернуть Лоуренсу его наследственное имя. А что еще могли они сделать, когда Лоуренс обладает состоянием, далеко превосходящим состояния всех аристократов, и, несомненно, в скором будущем докажет, что он могущественная сила в Англии.

Увы, я все еще сохраняю часть своего цинизма.

Как раз перед тем как отправиться на континент, Джулия попросила прощения за то, что была так эгоистична и жестока в том, что касалось Эверарда, и добивалась его, зная, что не любит его.

– И, добившись своего, – воскликнула она, – при всей моей взбалмошности и легкомыслии, я поняла, что не смогу честно разорвать помолвку! Ну может ли быть кто-нибудь глупее меня?

Я не посмела отвечать, опасаясь задеть ее чувства.

Джулия и я все простили друг другу. Она даже призналась, что таила злобу в сердце против меня за то, что я когда-то помешала ее побегу. Она призналась, что в тот момент, когда увидела мою любовь к Эверарду, она вбила себе в голову завоевать его сердце, надеясь ранить меня этим так же сильно, как я ранила ее. То, что она теперь замужем за Лоуренсом, которого любит до безумия, заставляет ее еще больше сожалеть о том, что она добивалась Эверарда.

Я безгранично рада тому, что Джулия стала прежней. Как только она произнесла свои клятвы перед алтарем, туча, омрачавшая ее, исчезла, и она снова стала тем игривым, любящим, очень взбалмошным созданием, которое много лет назад завоевало сердце Лоуренса – и мое тоже.