Высушенные морозом листья зашуршали на деревьях, падая у ног женщин, подобно слезам, которые Изидора так и не смогла пролить.

— Сколько ты собираешься пробыть здесь? — спросила К.С.

— Кажется, все в восторге от того, как я поправляюсь. Может быть, еще недели две. Потом, возможно, возьму месяц отпуска, чтобы привести Бенджи в порядок, разберусь с Джо. Сейчас его переполняет горечь, но он неплохой человек и скоро придет в себя. Мне тоже нужно время. Я была не в состоянии даже как следует проститься с Бэллой. — Голос ее был тихим, но очень твердым. — Ни слез, ни траура. Ее кремировали, знаешь? Чей-то ребенок, никто не предъявил прав на тело, и ее сожгли. Я даже не могу прийти на могилу моей девочки.

— Это… варварство. — К.С. покачала головой.

— Нет. Просто бюрократическая процедура. Бездумная чертова бюрократия, как везде в мире. — Ей удалось улыбнуться. — Не беспокойся, Иза Дин вернется. Я будут настаивать на этом. Мне просто нужно время, чтобы залечить раны. До Нового года.

Глаза К.С. расширились и наполнились слезами.

— О, черт! — прошептала она и запнулась. Листья шуршали у их ног.

— Я получила удар по черепу, К.С., но не потеряла контроля над чувствами. Великий Грабб не раздает билетов на трансатлантические перелеты просто так. Ты здесь по службе, по его поручению, я это поняла как только ты приехала, и я уверена, что ты привезла кое-что еще, кроме приветов от нашего любимого шефа. Но ты мой друг, и я это помню. Так в чем же дело?

К.С. глядела виновато.

— Ты знаешь, как на него давят. Вмешались люди с большими деньгами, уволили еще пятьдесят штатных сотрудников, редакция новостей напоминает Аламо.

— До прибытия «Св. Анны» или после?

— Иза, ты лучшая, даже Грабб вынужден был это признать, но это значит, что у тебя лучшее место и пятьдесят человек ходят вокруг и принюхиваются, нельзя ли его «откусить»!

— Это комплимент.

— Даже этот твой подлюга продюсер подал официальное прошение включить его в штат репортеров — он, видите ли, уже замещал тебя.

— Сколько же прошло времени? — Иза наморщила брови и постучала себя по лбу. — Боже, никак не соединяется!

— Уже начало декабря, Иза. Почти шесть недель прошло с тех пор, как ты последний раз появлялась на экране. И на Украине может вспыхнуть гражданская война. Грабб хочет, чтобы ты отправилась в Киев не…

— Неужели он хочет отправить меня туда, где никто никогда не бывал, именно сейчас, когда я лежу пластом?

— Вот именно. — К.С. заколебалась. — Есть еще письмо, Иза. — Она порылась в сумке и вытащила оттуда конверт. — Тут сказано — три недели. Ты должна вернуться через три недели, к Рождеству, или они разорвут контракт. Твой отъезд, когда ты никому не сообщила, куда направляешься, они восприняли как оскорбление. Подсчитали, что за последние три года у тебя больше всего больничных.

— Беременность — не болезнь, — запальчиво бросила Иза.

— Мне очень жаль, дорогая.

— Я знаю.

— Ты вернешься. Пожалуйста, скажи, что вернешься. Не позволяй этим жалким типам с липкими руками выжить тебя.

Ночь была тихая. Ветер стих, начал накрапывать дождик, облака были прямо над ними. Они вернулись под большой дуб, но листья уже не падали.