Подобные грубые вопросы мы оставили без внимания. Холод снова занял свой пост у стены. Я чувствовала окружавшее его слабое волшебство. Если он отойдет подальше, гламор развеется, но на таком расстоянии я могла удерживать чары. Не вечно, но достаточно долго, чтобы мы успели развязаться с этим бардаком.

Мэдлин выбрала одно из уважаемых изданий, "Чикаго трибюн", но вопрос заставил меня пожалеть, что она не обратилась к таблоидам.

– Мой вопрос состоит из двух частей, Мередит... Вы позволите?

Репортер был так любезен, что мне стоило сразу заподозрить неладное.

Мэдлин взглянула на меня, и я кивнула. Он спросил:

– Если сидхе могут залечить практически любую рану, почему ваша рука не исцелилась?

– Я не чистокровная сидхе, так что выздоравливаю медленней, почти как люди.

– Да, вы частично человек и частично брауни[3], это известно. Но правда ли в таком случае, что некоторые знатные сидхе Неблагого Двора считают, будто в вас недостаточно крови сидхе, чтобы править ими? И даже если вы взойдете на трон, они не признают вас королевой?

Я улыбалась бесконечным вспышкам и с бешеной скоростью ворочала мозгами. Кто-то ему это сказал. Кто-то, кому стоило бы сперва подумать. Некоторых сидхе действительно пугала моя смертность, моя смешанная кровь, они думали, что, взойдя на трон, я их погублю. Что моя смертная кровь лишит их бессмертия. Это стало мотивом для как минимум одной, если не двух последних попыток убить меня. Целый дом сидхе и глава другого дома были сейчас под арестом в ожидании приговора. Никто не обговаривал со мной, что отвечать на подобный вопрос, поскольку никому и присниться не могло, что кто-то из сидхе или малых фейри осмелится хотя бы намекнуть об этом прессе.

Я отважилась сказать полуправду.

– Среди вельмож есть такие, кто считает мою смешанную кровь недостатком. Но расисты существуют везде, мистер...

– О'Коннел, – представился он.

– ...мистер О'Коннел, – закончила я.

– Так вы считаете это проявлением расизма?

Мэдлин попыталась остановить меня, но я ответила, потому что хотела знать, как много ему известно.

– А что это, если не расизм, мистер О'Коннел? Им не нравится мысль, что какая-то грязная полукровка займет трон.

Если он теперь продолжит развивать тему, то будет выглядеть расистом. Репортер из "Чикаго трибюн" не может позволить себе выглядеть расистом.

– Это некрасивое обвинение, – сказал он.

– Да, – согласилась я. – Некрасивое.

Мэдлин вмешалась в наш диалог:

– Нам нужно двигаться дальше. Следующий вопрос.

Она указала на кого-то другого, немного нетерпеливо, но, в общем, она действовала правильно. Нам нужно было сменить тему. Хотя среди других тем были не менее болезненные.

– Правда ли, что полисмена чарами вынудили выстрелить в вас, принцесса Мередит?

Вопрос пришел от мужчины в первом ряду – смутно знакомого, как многие, кто часто мелькает на экране.

Сидхе не лгут. Наш национальный спорт – умение говорить околичностями. В принципе лгать мы можем, но тем самым навлекаем на себя проклятие. Когда-то за ложь изгоняли из волшебной страны. Правильным ответом на вопрос репортера было бы "да", но мне не хотелось так отвечать. Так что я попыталась увильнуть.

– Бросьте вы эту "принцессу", парни. Я три года работала детективом в Лос-Анджелесе и как-то поотвыкла от титулов.

Мне очень хотелось избежать вопроса о том, кто наложил чары на полицейского. Это было частью попытки дворцового переворота. Нам ужасно не хотелось признавать, что вельможа-сидхе заставил одного из охранявших меня полицейских напасть на меня.