— Старшая сестра? — Линн вскинула брови.

— Все дело в том, дорогая, что я являюсь членом Общественной организации по оказанию помощи детям из неблагополучных семей. Члены нашей организации выступают в роли старших «братьев» или «сестер» этих детей, а также оказывают помощь различным благотворительным организациям, например этому реабилитационному центру.

— Я разве в центре? — спросила Линн, озираясь.

— Вы что же, не помните, как попали сюда?

Линн сидела на односпальной кровати, полагая как раз, что попала именно в сиротский приют, а не в больницу. В своем воображении она представляла белые стены, но здесь стены были бледно-зелеными и нуждались в покраске. Две свободные кровати в комнате были заправлены и накрыты выцветшими покрывалами. Зарешеченное окошко придавало комнате и вовсе унылый вид.

— Через пару дней, когда ваш организм очистится от алкоголя, вас переведут в четырехместную палату, — сказала Эдит, перехватив ее взгляд. — Я вам тут все покажу, принесу все, что вам нужно. Но я не вижу нигде вашего чемодана…

— Стало быть, я в центре, — произнесла Линн в раздумье, стараясь произносить слова невнятно.

Голова у нее была вполне ясной, хотя в висках стучало и ее немного подташнивало. Один раз в жизни, много лет назад, она испытала похмелье и после этого не употребляла спиртного в течение нескольких месяцев.

— Понимаете, мы сидели в баре с моим другом, выпивали, конечно, и разговаривали о том, как мне избавиться от этой пагубной привычки, — продолжила она.

Линн не накрасила ресницы, не подрумянила щеки — лишь мазнула ярко-красной помадой по губам. Билл Хилл сказал, что яркие губы подчеркнут ее бледный вид, когда они уходили из квартиры примерно в три часа ночи, оставив в ней несколько пустых бутылок «Спуманте». Хихикая, она сказала ему, что следует заявиться в центр голехонькой, чтобы оживить это место. Прощаясь, он сказал ей:

— Постарайся, чтобы тебя стошнило.

— Ваш друг сделал для вас доброе дело, — вздохнула Эдит. — Вы выглядите сейчас не так уж плохо — только глаза немного припухшие.

Врач спросил ее, давно ли она пьет. Линн ответила, что около десяти лет. Потом добавила, что выпивает примерно четыре литра вина в день и носит с собой в сумочке фляжку с водкой, на всякий случай. На врача, похоже, ее слова не произвели никакого впечатления.

Медсестра, которая брала у нее кровь на анализ, спросила, регулярно ли она питается.

— Как придется! — Линн повела плечами.

Медсестра заметила, что в общем-то она выглядит неплохо.

Оказывается, неплохо… Еще бы! По сравнению с другими женщинами, находящимися здесь на излечении, с их бледными, с кровоподтеками лицами, с кругами под глазами и сальными волосами, она выглядит просто королевой.

Красивая консультант-нарколог, сидя за своим столом и не вынимая сигареты изо рта — к концу дня Линн пришла к выводу, что здесь многие выкуривают по две пачки в день, — спросила, помнит ли она о том, как сюда попала. Линн пробормотала что-то невнятное в ответ.

— У вас бывают провалы в памяти?

— Иногда.

— На протяжении каких-то периодов или временно, как минувшей ночью?

— По-всякому…

— Вы считаете себя алкоголиком?

— Приходится, если я пью как лошадь.

Нарколог заметила, что количество выпитого не является критерием алкоголизма. Критерий — это зависимость. Первый шаг на пути излечения состоит в том, чтобы осознать, что она не в состоянии самостоятельно преодолеть зависимость, то есть тягу к алкоголю, далее ей здесь помогут выработать совершенно новое отношение к своей зависимости.