— Отдай мне копье, и я уберу руны! — ору я.

Дэррок подходит ближе, пытаясь меня расслышать.

— Невозможно! — вопит он. — Мои Принцы не станут защищать тебя, если у тебя будет копье. — Его взгляд скользит по рунам на моих ладонях. — Не с этим.

— Думаю, мы сами можем о себе позаботиться!

— Что? — кричит он.

— Принцы нам не нужны!

Ледяные иглы в ушах начинают ввинчиваться в мозг. Я на пороге сильнейшей мигрени.

— Они нужны мне! Я еще не стал Фейри. Моя армия следует за мной только потому, что ее ведут Принцы Фейри!

— Кому нужна армия? — Нас разделяют несколько дюймов, но мне приходится кричать, слова теряются в шуме.

Дэррок трет виски. Из его носа течет кровь.

— Нам! Видимые собирают силы, МакКайла. Они тоже начали охоту за «Синсар Дабх». Тут многое изменилось, пока тебя не было!

— Откуда ты знаешь? — Что-то я не видела стендов с новостями, пока была в Зеркалах.

Дэррок хватает мою голову, притягивает к себе.

— Я стараюсь быть в курсе дел! — рычит он мне в ухо.

Звон превращается в невыносимую какофонию, не предназначенную для человеческих ушей. Моя шея становится влажной. Я понимаю, что из моих ушей течет кровь. И слегка удивляюсь. В последнее время мне нелегко пустить кровь. С тех пор как я ела плоть Невидимых.

— Ты должна подчиниться мне, МакКайла! — кричит Дэррок. — Если хочешь остаться со мной, избавься от рун. Или ты хочешь войны между нами? Я думал, ты искала союза! — Он вытирает кровь с губ и бросает взгляд на Принцев.

После того как звон прекращается, я испытываю блаженство. Ледяные иглы исчезают.

Я глубоко вдыхаю, жадно глотая свежий воздух, словно пытаясь очистить клетки от осадка жуткой симфонии.

Но передышка оказывается короткой. Так же внезапно, как прекратилась музыка, мои плечи и руки замерзают. Мне кажется, что, как только я пошевелюсь, с меня посыплются слои льда.

Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять — Принцы сменили позицию, теперь один слева, другой справа от меня. Я чувствую их. Я знаю, что их нечеловечески прекрасные лица в дюйме от моего лица. Если я поверну голову, они заглянут в меня своими завораживающими, пронзительными, древними глазами, которые видят не пределы человеческой души, а самую ее суть — и могут разорвать ее на кусочки. Как бы им ни были отвратительны руны, они все равно готовы меня изнасиловать.

Я смотрю на Дэррока, думая о том, какой будет его реакция, если я попытаюсь отнять копье. И вижу в его глазах то, чего еще совсем недавно не было. Я одновременно и большая угроза, чем он предполагал, и более ценное приобретение — и это ему нравится. Ему нравится сила и нравится обладать женщиной, которая может использовать силу.

Мне отвратительна мысль о том, что Принцы будут шагать у меня за спиной. Но слова Дэррока о том, что Видимые собирают армию, незнание того, что за руны я держу в руках, и ледяные Темные Фейри, сжавшие меня с двух сторон, — хорошие аргументы. Я склоняю голову, отбрасываю с глаз темные кудряшки и смотрю на Дэррока. Ему нравится, когда я называю его по имени. Думаю, при этом он вспоминает мою сестру. Алина была мягкой, южанкой до мозга костей. Мы, женщины Юга, кое-что знаем о мужчинах. Мы знаем, что их нужно часто называть по имени, чтобы они чувствовали себя сильными, нужными. Они должны быть убеждены в том, что последнее слово всегда остается за ними, даже если это не так. И мы всегда, всегда поддерживаем в них уверенность в том, что они получили главный приз в единственном по-настоящему важном соревновании, когда сказали «согласен».

— Если мы ввяжемся в битву, Дэррок, ты обещаешь вернуть мне копье, чтобы я могла защитить нас? Это ты позволишь?

Ему нравятся слова «защитить нас» и «позволишь».